Языческие похоронные традиции
Далеко не все нынешние русские похоронные традиции связаны с православием. Многие из них возникли еще в далекую языческую эпоху.
Явь и Навь
В Древней славянской Руси усопших чаще кремировали. Считалось, что так душа скорее попадет на небо. В землю покойников зарывали только в степных районах, где отсутствовал лес, необходимый для сооружения погребальных костров. Если человек умирал в море, останки бросали в воду.
Подготовка к похоронам
Сразу после кончины славяне обмывали покойника и переодевали в чистую одежду, затем клали на лавку лицом к кумирам – изображениям языческих божеств (в христианскую эпоху их место занял «красный угол» с иконами). Тело укрывали белым холстом, а руки складывали на груди. Если в доме были зерцала (предшественники зеркал из меди или бронзы), их закрывали темной тканью, чтобы мертвец не забрал с собой на тот свет души других домочадцев. Пока усопший находился в доме, дверей не запирали, чтобы душа могла свободно входить и выходить – иначе, по поверью, она могла до трех лет оставаться привязанной к этому месту и беспокоить живых.
Руки и ноги покойному связывали тонкими веревочками. Снимать их полагалось перед сожжением. К среднему пальцу правой руки привязывали медную проволоку, другой конец которой был опущен в сосуд, наполненный землей. Это делалось одновременно для того, чтобы поддержать связь с Матерью-Землей, и чтобы тело дольше сохранялось. Глаза усопшему закрывали медными или серебряными монетами – чтобы ни на кого не глядел и никого больше не забрал с собой. Кроме того, считалось, что эти монеты потом станут платой за переправу в царство мертвых. Возле лица клали зеркальце и легкое перышко.
Затем все родные и близкие выходили из комнаты и уступали место волхву, который три дня читал над покойником. На третий день родственники прощались с усопшим, и его выносили из жилища ногами вперед. Перед тем как возложить тело на костер, уже приготовленный из дров и хвороста, близкие целовали усопшего в чело.
Обряд захоронения
Сверху все накрывали погребальным платом и вручную засыпали землей, при этом каждый присутствующий должен был кинуть горсть земли. Наверху кургана помещали поминальный камень – то, что сегодня называется надгробием. Некоторые курганы были семейными: площадку под домовину в них делали большего размера, а также строили из бревен проход вовнутрь.
Поминальное пиршество – тризну – устраивали тут же, на кладбище. Кладбища у славян обычно размещались за рекой. Курганы располагали в шахматном порядке на расстоянии трех саженей друг от друга, так, чтобы на все падал солнечный свет, а тень от одного кургана на восходе и закате не падала на соседние. Это было связано с культом Ярилы – бога Солнца.
В редких случаях останки сжигали в лодке (ладье), которую пускали плыть по реке. Так поступали только с мертвецами из знатных родов. Кстати, по мнению историков, гроб символизирует ладью, в которой душа переправляется на тот свет.
Поминальные традиции
Душа в представлении наших предков являлась вполне материальной субстанцией: она могла есть, пить, двигаться. Поэтому еще в древнеславянские времена возник обычай «угощать» покойников. Для этого был установлен специальный «навий» день. В словаре В.И. Даля говорится: «Навь это день поминовения предков. В южной Руси понедельник, в средней и северной — вторник на Фоминой». В некоторых регионах в поминальные дни оставляли кушанья на столах, чтобы усопшие «подкрепились». В Витебской губернии клали на стол «для покойных» по ложке каждого блюда, что подавалось живым – это называлось «дзедоу». В Оленецком крае для умерших выставляли вино и пиво.
В эпоху христианства мертвые тела стали хоронить исключительно в земле, так как православная церковь не одобряла такой способ погребения: считается, что сожженные останки не подлежат воскрешению после Страшного Суда. После революции вновь стали осуществляться обряды кремации, но и сегодня верующие люди обычно отказываются от такой процедуры.
Славянская КРОДА (вознесение человека К Роду после его смерти)
Обряд Кродирования т.е. совершения Кроды используется для отправления умершего в его последний путь в Мире Яви, и продолжения его жизни в Мире Слави. Само понятие Крода означает – отправление человека к Роду. Кродой так же называется погребальный костер.
Лицезрение собственной могилы и горечи утраты, выражаемой близкими, есть самое тягостное, что ожидает каждого из нас в своё время (сущность при Переходе всё видит и слышит, но это односторонняя связь, т.к. мы видим только покинутое Душой тело). Человеческая душа долго вынуждена пребывать рядом с домом и своим кладбищем, так как связь с ещё не распавшимся телом очень крепка.
Поэтому существовал и существует поныне этот древнейший Ведический обряд – костёр (этакая катапульта, отправляющая душу в Ирий Небесный). В погребальный костёр часто кидали вещи умершего, которыми он при жизни часто пользовался и которые могли ему пригодиться в недолгом (желательно) путешествии в Ирий. Так же клали на костёр еды (на три дня пути, кажется) + угощения для встречных людей и зверей, чтобы не были они ему по дороге горней поперечными.
Близкие клали покойному в руки памятки – свои вещички, амулетики, украшения, игрушки, берёсточки, щепы и клубочки с посланиями для ранее ушедших родственников, которые уже ждут его у Ирийских Врат.
Пока костёр горел, посылали мысленные и устные послания, гадали ответы по трескам и щелчкам дров, по дымам. Большой костёр создавал сильный огненный вихрь, сжигавший всё недоброе и уносивший душу человека вместе с мыслями близких ему во след. Искры летящие, считали за успешно посланные вслед за умершим послания.
Часть золы бралась людьми и рассыпалась по межам, для урожая. Но в основном всё развеивалось и пускалось по водам, что-то клалось под каменья. Так земное возвращалось в землю, а небесное без томленья устремлялось ввысь. Это целые проводы на небо, великое торжество, где человек улетал как посланник, неся Богам и Предкам весточки от живущих. Считается, что иначе путь в Ирий долог, страшен и тяжёл.
Обряд Кроды всегда проводится в торжественной обстановке, выказывать свою печаль при этом считается дурным тоном, поскольку это отвлекает, задерживает уходящего.
«Алтайская принцесса» (по-алтайски «принцесса Кадын» – принцесса Киданей) ни в коем случае не может относится к белым сибирякам, возможно лишь частичное родство. По простой и очевидной причине – она была погребена. У нас же практиковалось исключительно сожжение на костре. И до сих пор практикуется.
В условиях, когда сложно кремировать традиционно на кострищах, допускается кремация современными способами, с обязательным последующим обрядом развеивания праха по ветрам и водам в определенных местах. Все кости, которые находят в земле – не могут принадлежать нашим Родам ни в коем случае! Да, фенотипически она принадлежит однозначно к европеоидам. Но по культурной традиции уже не наша.
Об этом говорит не только способ погребения, но и её одежда, украшения и многие предметы, найденные с ней. Да это и неудивительно, тогдашняя Сибирь была очень пестра по этническому составу, пожалуй, ещё более, чем сейчас, и смешения культур происходили очень часто, в т.ч. и ассимиляция населения.
У многих народов считалось необходимым с помощью Огня быстрее разложить физическое тело на первичные элементы и вернуть их в природу, желательно не оскверняя эту самую природу заразой, которая может завестись в мёртвых телах. Считается, что душа умершего до тех пор сохраняет связь с телом, пока оно не истлевает настолько, что утрачивает свою антропоморфность, а это очень и очень долго… И всё это время человек (Душа) испытывает невыразимые мучения.
С древнейших времен в славянских Сибирских царствах (и в России) был распространён своеобразный поминальный обряд. У подножия холма, где, как правило, проводились сожжения усопших, каждый год втыкался в землю кол, на который водружалось Коло (Колодарь, колода-кОлендарь), сделанный из деревянной колоды с вертикальным сквозным отверстием в центре. На этой колоде весь год отмечались самые важные события Рода. И вот заканчивался год, старую колоду относили к поминальному холму, а взамен её деды тесали и начинали нарезать новую. И так год от года рос поминальный круг. И приходя поминать умерших, все обходили вокруг холма и, останавливаясь у каждой колоды-календаря, вспоминали весь год, которому она соответствовала, вращая её вместе по часовой стрелке руками. А потом поминался предыдущий год, и так далее… Колод в кругах накапливались десятки и сотни!
Что нужно сотворить на полях-«кладбищах» для отпускания Душ погибших солдат от тела? Ставить для Богов крест с «крышей» поверх креста (их иногда называют «старообрядческим»). Самый маленький крест сотворяется по величине пяди (17,78 см), помноженной на девять, а если полученное умножить на три, то получается большой крест. Ставят такой крест и Агни возжигают, потому что когда Агни, то у Душ привязки к месту гибели сгорают.
Если могила безвестная или на кладбищах, когда чуешь, что что-то надобно сотворить, то берёшь веточки-палочки размером с пядь и плюс полпяди и крестом связываешь, а сверху «крышу» устанавливаешь. Ставишь рядом с могилкой и Агни возжигаешь. И всё. Так же поступаешь, когда производится перезахоронение. Душа, говорилось, за останками ходит, то есть с одной землицы вынули и в другое место перевезли («разтаскивают» тела). Но у Души привязка к месту существует, поэтому так и будет бродить Душа по «линии», пока привязка остаётся: от места гибели и до места нового захоронения.
Поэтому столь важно Душу отпустить через обряд, вернув её на Путь посмертный. Когда Крест и Агни – Свободу Душа получает и к телу доступ, а так ведь к месту гибели привязана. Крест и Агни – «разгонка» для Душ в Вечности, потому и Вечный Агни. Как Душа переходит? Души ведь не гуси, их не загонишь в другую мерность, а Крест с «крышей» как, образно, перевёрнутая «лейка», из которой Душа может «Вылить Ся», уйти, куда ей надобно, а тягу для захода создаёт Агни.
30 июня-1июля 2014 День Крода
Как сегодня выглядит Ритуал похорон? Усопшего кладут в деревянный гроб, и закапывают в землю. То есть в момент современного «Захоронения», происходит следующее. Вы как бы консервируете ( в прямом смысле, как овощи ежегодно в банках ) останки своих близких и родных. А согласитесь, консервированные продукты могут еще очень долго храниться и не тлеть ( портиться ). Кстати раньше овощи консервировали именно в деревянных кадушках.
Так и с телом умершего. Дух не отойдет от тела, пока не истлеет его последняя кость, а значит, еще много сотен лет он будет лежать в земле или бродить неподалеку в виде души, которая не может найти покоя. Вот почему так много развилось приведений, вурдалаков и прочей негодующей нечисти. Плюс ко всему, когда души очень долго скитаются по этому миру без своего физического тела, они накапливают в себе негатив, и деградируют, до такой степени, что в момент перевоплощения они не уходят вверх, а нисходят в мир Пекельный и демонический.
Еда на поминках
Зачем мы приносим еду на кладбище: корни обычаев
Обычай щедро накрывать поминальный стол и брать еду на кладбище интересен своими древними корнями. Тысячи лет так поступают славяне, несмотря на неодобрение церкви. Что стоит за этими привычными действиями и что об этом говорит традиционная религия?
Почему мы едим на поминках и могилах?
С точки зрения специалистов, изучающих фольклор, еда на поминках и могилах имеет древнюю историю, а укоренившиеся традиции и выбор блюд не случайны. К слову, многое из дошедших до наших дней считалок, потешек и песенок имеет ритуальную базу. Например, известные всем «Ладушки»:
«Ладушки, ладушки, где были? У бабушки.
Что ели? – кашку,
Что пили? – бражку»
Это – поминальная история, завёрнутая в рифму. Брага и каша считалась ключевыми блюдами в траурном меню. Еда у славян ритуальна. Например, кутья, имеет свою символику. Из чего готовится каша? Из зёрен. А кто в мире живых питается зёрнами? Птицы. И связь пернатых с покойником не случайна.
В древности наши предки верили, что после 40 дней душа умершего может возвращаться в мир живых в образе птицы. Отсюда обычай, сохранившийся до сих пор в некоторых деревнях, раз в год затапливать печь и насыпать дорожку из зерна, чтобы предки могли помыться. Ритуал проходил ночью, и всем живым строго-настрого запрещалось до утра подходить к этой бане. Считалось, что рассердившись, предки могут утянуть с собой в мир мёртвых.
Также само зерно имело свою символику – перерождения. Съев блюдо из злаков, мёртвые «прорастали» и возрождались к новой жизни. Так, поставив на стол кашу, родственники умершего заботились о том, чтобы он скорее вернулся в мир живых.
Алкоголь на поминках
Для наших предков алкоголь не считался запретным, а входил в обязательную поминальную программу. Это так плотно засело в людском сознании, что вытравить обычай не смогли тысячи лет христианства.
Считалось, что на поминках души усопших находятся рядом с живыми. Поэтому до сих пор на многих поминальных застольях часто не подают ножи и вилки: чтобы случайно не поранить почившего родственника.
По поверьям, в нашем мире умершим очень мучает жажда. Поэтому обильное питье в помещении было не только для живых, но и для мёртвых, которым его ставили отдельно, чтобы не отпугнуть человеческим запахом. В сказках нежить не просто так жалуется: «Русским духом пахнет». Для покойников наш запах невыносим, и, чтобы не оскорбить душу усопшего, чашу для него ставили отдельно. Так предки заботились о том, чтобы он смог напиться.
В представлении древних славян хоть души покойников и приходили в мир живых, но не могли объединиться. Поэтому на поминках не чокаются, то есть символически не объединяют чаши пирующих в одну: преграда между мирами остаётся непреодолимой, и, покинув этот свет, душа больше не могла воссоединиться с людьми.
Что говорит церковь?
Как католические, так и православные конфессии единодушны: еда на кладбище это отголоски языческого прошлого. Физическая оболочка человека прекратила своё существование, поэтому пища человеку больше не нужна. Гораздо важнее родственникам, с точки зрения религии, думать не о поминальном столе, а о молитвах, чтобы помочь душе близкого человека оставить этот мир в спокойствии.
Обратите внимание: сложно найти еду, крашеные яйца или стакан, накрытый хлебом, на могилах священнослужителей. Дело в том, что их хоронят рядом с церквями, где обряд «кормления покойника» не приветствуется категорически. Коллеги усопшего ухаживают за могилами, но не приносят на них еду из уважения ко взглядам, которых придерживался человек при жизни.
Однако даже в церкви есть священники, придерживающиеся либеральных взглядов. Они считают, что ставить еду и отмечать поминки не нужно, но, если семье умершего так будет легче переносить утрату, запрещать обряд нельзя. Поэтому для себя каждый волен решать сам, как прощаться: по христианским, языческим или объединённым канонам.
Языческий ритуал приема пищи на похоронах коди
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
Ритуал кормления Предков
Начну с вопроса, который мне был задан после одного выступления на тему культа Предков.
Одна из слушательниц подошла после занятия и сказала мне следующее: «Я не понимаю зачем Предкам еда, у них же нету рта, они не смогут ее переварить…». К сожалению, из-за собственной невнимательности или уже сложившихся убеждений, она не услышала главной сути.
Чтобы избежать этого вопроса, эту статью я начну с главного.
Скажу сразу, что кормление Предков происходит не в буквальном смысле. А носит символический характер. Здесь важно понимать, что преподносимый дар – пища, имеет символическое значение. Предки и Духи не считают калории. Да и после ритуала на преподнесенной пище не будут видно следы укусов. Предки воспринимают символизм и энергию нашей жертвы.
Ритуал почитание и кормления Предков делается для улучшения связи с ними и получения поддержки. Поддержка эта обоюдная, они помогают нам, поддерживают, защищают, дают советы, но и они нуждаются в нашей поддержке. Переход, который они совершили или совершают, значим для души и не всегда он проходит гладко. Для помощи в их пути и делается ритуал кормления Предков. По сей день в некоторых регионах сохранился обычай относить завтрак на могилу на следующий день после похорон. Это крошечный осколок культа Предков, который некогда был распространен повсеместно.
Какая пища идет в жертву Предкам?
Как правило, в качестве жертвы в ритуале кормления предков используются фрукты, овощи, каши и булочные изделия. Пища изготовленная кем-то из родственников специально для ритуала является более приятной для Предков.
Для преподнесения пищи в жертву нужна специальная тарелка. Чаще всего выбирают не плоскую тарелку достаточного размера, чтобы положить с разных сторон разную пищу. Чаще всего кладется 3-4 вида пищи на одну тарелку. С одной стороны можно положить кусочек хлеба, булочку или пряник, с другой стороны – 1 или 2 ложки каши (она может быть сладкой, соленой, острой или с мясом), с третье стороны – немного овощей или мяса, с четвертой – фрукт. В качестве напитка можно пожертвовать натуральный сок, чай или вино (при выборе вина, если вы решили жертвовать его, руководствуйтесь натуральностью продукта).
После преподнесения жертвы в субботний вечер, тарелка и стакан должны простоять на алтаре всю ночь, а утром их можно будет убрать, положив дары на открытую землю или предав их огню. После этого нужно будет вымыть тарелку и стакан для жертвенной пищи и убрать их в укромное место до следующего ритуала, чтобы никто и ни в каких целях не мог ими воспользоваться.
Несколько слов стоит сказать о преподнесении мясной пищи. Нередко на просторах русскоязычного интернета можно встретить мнение, согласно которому Предки не приемлют жертвы, связанной с кровопролитием (принесение в жертву животных или их мяса в виде пищи). Во многом эта точка зрения принадлежит тем, кто сам не практикует общение с Предками или только мнит, что общается.
Существует несколько способов, о которых я расскажу в других статьях о том, как можно узнать непосредственно у Предков о том, какая жертва для них будет приятной, а какая неприемлемой.
Правила проведения ритуала
Проводя ритуал кормления Предков нужно почтительно относиться к ним, вкладывая свою любовь и уважение в каждое произносимое слово. Нужно верить в производимое действие, потому что когда мы не верим в то, что делаем, у нас не получается сделать это хорошо.
Перед проведением ритуала стоит обратиться к Предкам за благословением. Для этого сделайте ритуальный жест «почтение». Для этого сложите руки вместе ладонями друг к другу, как при молитве и поднимите их на уровень лба. В таком положении скажите молитву:
Предки, благие Духи направьте меня верным путем, оградите от происков Духов зловредных и разрушьте козни врагов моих. Даруйте мне вдохновение и силу для укрепления семьи.
Большая часть молитв сопровождается жестом почтения. Такую молитву можно читать в любое время, в любой ситуации, для того чтобы призвать Предков себе в помощь.
Ритуал кормления Предков
Сам ритуал состоит из 4 частей. Причем 1, 2, 4 часть одинаковы для целого ряда ритуалов, связанных с обращением к Предкам. Будь то кормление Предков, призвание Предков с целью получения совета или предсказания, призвание Предков с целью получения помощи в делах.
Ритуал кормления Предков в среднем занимает около 20-25 минут.
Первая молитва, является обращением открывающим алтарь:
О, единый и великий Творец!
Ты проникаешь в жизнь каждого из нас, устрой так, чтобы могли вступить в общение с нашими Предками, с благими Духами, обитающими в мире более высоком, нежели наш. Ты – равно Отец и нам, и им. Позволь же нам побыть в братском общении, дабы расширилось наше знание о Вечной Жизни, нам уготованной, и да поможет нам это пережить годы ожидания в этом мире.
Далее идет обращение для того чтобы отдалить злых Духов, убрать их влияние, чтобы наш ритуал был максимально эффективен, направлен к нашим Предкам и если мы предсказываем, чтобы никакой из злотворных Духов не сбивал нас и не внушал нам ложные мысли:
Именем Бога Солнца и Богини Луны, да отдалятся от меня Духи злые и да будут благие от них мне защитой!
Духи злотворные, внушающие людям злые мысли. Духи лживые и лукавые, обманывающие людей. Духи насмешливые, пользующиеся их доверчивостью, я отвергаю вас всеми Силами своей Души и закрываю слух наветам вашим.
Но я взываю к благому Богу о сострадании к Вам!
Благие Духи, удостаивающие меня своею помощью, дайте мне Силы сопротивляться влиянию Духов злых и даруйте Свет Знаний, необходимый, чтобы не стать жертвою их коварства. Охраните меня от гордыни и самодовольства. Удалите из сердца моего зависть, ненависть, злобу и всякое чувство, противоположное милосердию, ибо всё это двери, открытые Духу зла!
После этого зажигается белая свеча на алтаре. И мы преподносим пищу, и в момент когда мы преподносим пищу, мы поднимаем тарелку с жертвой над алтарем или касаемся самого алтаря во время произнесения следующих слов:
Тем, чьи имена помнят,
Тем, чьи имена забыты и потеряны в океане времени,
Тем, чьи кости лежат в земле,
Тем, чей прах развеян по четырём ветрам,
Тем, кто уже ушёл,
Тем, кто уходит сейчас,
Это подарок Вам от тех, кто жив.
Далее, можно совершить медитацию с целью общения с Предками.
В конце общения мы объявляем благодарность благим Духам, можно своими словами или следующей молитвой:
Я благодарен Духам благим, пожелавшим прийти и беседовать со мной.
Я прошу их помочь на деле претворить наставления, кои они дали.
Укрепите меня в добродетели. Пусть будет мир между нами!
На этом ритуал заканчивается. Свеча или свечи, если было зажжено несколько свечей, могут погореть еще некоторое время. Потушите их тогда, когда посчитаете нужным.
Мира и благословения Вам и Вашим Предкам!
ПОХОРОННАЯ ОБРЯДНОСТЬ
При изучении славянских древностей, как и протославянских, похоронную обрядность, так же как и календарные ритуалы похоронного характера, не принято ставить в связь с языческим ритуалом проводов на «тот свет». Лишь Д.К.Зеленин, В.Я.Пропп и В.Каллаш обратили внимание на некоторые аналогии. Изучение этого ритуала показывает, что воздействие его на традиционную похоронную обрядность имеет многообразные проявления, хотя и сам обычай находился, разумеется, в рамках существовавшей в данное время похоронной обрядности.
Роль ритуала проводов на «тот свет» в истории славянской похоронной обрядности вызывает круг вопросов, из которых следует выделить самые основные.
1. Связи форм и способов погребения умерших противоестественной смертью с формами ритуала проводов на «тот свет» при признаках старости.
2. Взаимозависимость архаических форм погребальной обрядности — таких, как похороны на горах, в лесу, у источников, на болоте, на раздорожьи, а также действ, содержащих рудименты кремации, с этим ритуалом.
3. Связи ритуального калечения трупов, проявляющиеся в похоронной обрядности в таких обычаях, как пробивание колом колдунов, отрубание головы «заложным» покойникам и т. п., с формами ритуального умерщвления при признаках старения.
4. Соотношение форм похоронной тризны с ритуалом проводов на «тот свет».
Основной предпосылкой в разработке этих вопросов является положение о воздействии на традиционную похоронную обрядность языческих представлений о загробном мире, о душе, о связях мира живущих на земле с потусторонним миром, с одной стороны, связях культа предков с аграрными культами — с другой.
Функциональное содержание многих архаических элементов погребальной обрядности находится в той или иной зависимости от ритуала преждевременного умерщвления при признаках старости. Установление генетических связей с ним в календарных ритуалах, связанных с культом предков и аграрными культами, дает точки опоры в реконструировании форм языческой похоронной обрядности, не получивших ясного отражения в средневековых источниках, и раскрытии их функций.
С этим представлением связано принципиальное различие в народной традиции двух типов покойников: «чистые» и «нечистые» (так называемые «заложные» у русских).
Анализ этих представлений — предмет специального исследования, очень важного для изучения ритуалов, связанных со смертью, с генезисом форм похорон покойников, с культом предков.
В данном исследовании важно выявить характер этих представлений и роль, какую они сыграли в языческой похоронной обрядности славян и трансформации ее в христианскую эпоху.
Наиболее отчетливое выражение получило это представление в двух типах погребения: умерших естественной смертью и смертью противоестественной.
Так как у славян представления такого рода и связанные с ними формы обрядности сохранились в пережиточном состоянии в виде рудиментов языческих ритуалов, для анализа их целесообразно обратиться к рассмотрению аналогичных явлений у народов Севера.
Наглядно обнаруживается различение двух типов смерти и происходящие из него разные способы погребения, например, у чукчей.
Умерших естественной смертью покойников чукчи сжигают.
Стариков же, ритуально умерщвленных, хоронят в земле или среди камней. При этом следует иметь в виду положение, особенно важное как для понимания сущности различения двух типов смерти и связанных с ними разных видов погребения, так и функционального содержания ритуального умерщвления стариков: ритуально умерщвленные считаются покровителями семейства [275].
Реконструкция форм ритуала умерщвления при признаках старости у древних славян дает возможность понять генезис архаических элементов славянской похоронной обрядности и трансформацию их на протяжении ее истории.
Как глубоки, как далеки по своей протяженности генетические связи между ритуалом проводов на «тот свет» и похоронной славянской обрядностью, ясно свидетельствуют многочисленные аналогии.
Особенно важно значение языческого ритуала проводов на «тот свет» для понимания генезиса форм погребения «заложных» покойников. Анализ их способов показывает, что архаические их формы восходят к ритуалу преждевременного умерщвления при признаках старости. Сравнительное изучение их приводит к заключению о том, что в процессе трансформации языческой похоронной обрядности формы ритуала, характерного для умерщвления в старости, были перенесены на покойников, умерших насильственной смертью, вызванной теми или иными внезапными причинами, т.е. умерших смертью противоестественной.
Умерших неожиданно от какого-либо несчастного случая — убитых грозой, утопленников, убитых вдали от дома при неизвестных обстоятельствах и т. п. — хоронят не на общем кладбище, а бросают в глубокий овраг, в болотную трясину, хоронят в лесу, возле дорог, на меже. Особенно строго соблюдался этот обычай в отношении самоубийц.
Формы и способы похорон умерших противоестественной смертью у славян систематизированы Д.К.Зелениным [276]. К исследованию его в фактологической части могут быть добавлены лишь детали, не имеющие принципиального характера и не добавляющие существенного к данной Д.К.Зелениным систематизации. Что же касается анализа функциональной стороны вопроса, то она органически связана с аграрно-магическими представлениями и культом предков. В функциональном содержании их, пожалуй, с наибольшей ясностью раскрываются проявления в похоронной обрядности связей культа предков с аграрными культами. Здесь следует обратить внимание на полное соответствие архаических форм похорон умерших противоестественной смертью с языческим ритуалом проводов на «тот свет» у древних славян.
Итак, трупы умерших противоестественной смертью сжигали, бросали в омут или в болото, в глубокий овраг (следует заметить, что для восточных славян это особенно характерный способ обращения с «заложивши» покойниками); хоронили в лесах, на перекрестках дорог, в поле. То есть формы погребения их повторяют ритуал проводов на «тот свет». В то же время соответствуют они и формам «похорон» знаков, символизирующих (заменяющих) человека в календарных ритуалах: чучело, куклу, птицу, березку, ветку, колосок и т. п. бросают в воду, сжигают, оставляют в лесу, кидают в овраг, зарывают в поле или на перекрестке дорог.
Перенесение форм и способов ритуала отправления на «тот свет» на умерших противоестественной (т.е. также преждевременной) смертью — закономерный процесс, находящийся в соответствии с общим ходом переосмыслений явлений культуры в народной традиции на протяжении ее истории.
Похоронную обрядность принято относить к семейной обрядности; однако безоговорочно это так лишь в отношении современных славян. В языческой погребальной обрядности социальный момент играл существеннейшую роль. Характерно восприятие смерти не как узкосемейного, а общественного явления. Вопрос требует специального исследования. Из рудиментов языческого восприятия смерти как явления социального, сохранившихся в народной традиции славян, особенно существенны:
а) оградительные меры, направленные на предотвращение воздействия смерти на окружающее;
б) прекращение всех работ;
в) общественные собрания возле покойника.
Меры и магические средства, применявшиеся в селении для нейтрализации губительной силы смерти, широко распространены у славянских (и других европейских) народов. При всем разнообразии форм в целом они однотипны: это преимущественно магические действа, связанные с предохранением урожая, зерна, скота, жизнеспособности людей. Так, полагалось шевелить, просеивать зерно, «чтобы не мертвело» (после сева, когда зерно в земле, где смертоносное воздействие ему не угрожает, в этом не видели необходимости); не проносить покойника через поле; не сажать наседку на яйца; ставить на пороге дома топор, острие его направив в сторону поля; выливать воду, простоявшую ночь; чертить кресты чесноком на всех стенах дома; не прикасаться к покойнику сеятелю, садовнику, пастуху, молодым, не подходить беременным и т.п. [277] Обычай прекращать работы в селении в момент известия о смерти до завершения погребальных действ встречался в глухих горных местностях Карпат еще в конце XIX в [278]. Пережитки этого обычая держались среди русских и белорусов, а также в Славонии в середине XIX в [279].
Рудименты языческих погребальных оргий прослеживаются у всех славян, наиболее же архаические элементы их — у карпатских горцев, хорватов, украинцев Подолии и Пряшевщины, словаков и сербов.
Общественные собрания вокруг покойников известны у разных славянских, а также у других балканских и европейских народов. Отличия в формах в значительной мере определяются степенью сохранности языческого слоя. Самые архаические формы зафиксированы у карпатских горцев («свiчiнэ», «посижiнэ»). Наиболее близкие аналогии прослеживаются у хорватов и румын. Сравнительный анализ с пережиточными формами их у сербов, словенцев, словаков, поляков, а также у неславянских народов Европы позволяет установить характер этих собраний и понять их назначение и место в погребальном комплексе. В них выявляются следы восприятия смерти одного из жителей селения как общественного события. Обычай карпатских горцев предписывает собираться на них всем селением (рудименты этого обычая прослеживаются и у хорватов). Анализ материалов, зафиксированных в Карпатах, Прикарпатье, Хорватии, Румынии, сопоставление их с западнославянскими, а также с материалами некоторых неславянских народов Европы (угро-финских в особенности) позволяет проследить общий процесс облечения языческих собраний возле покойника в Христианскую оболочку, смены элементов ритуала, а также форм ритуальных оргий. Это в свою очередь дает возможность понять первоначальный характер явления там, где оно сохранилось лишь в пережиточных формах, и установить типологичность его в целом. Обычай сходиться со всего села со свечами на моленье в дом покойника восходит к языческим общественным собраниям. Об этом свидетельствует обычай петь на них духовные песнопения с заметным налетом фольклорной традиции (сменившие ритуальные языческие); угощенье с хмельным питьем как обязательным элементом; тенденция к замене игр на «свiчiнэ» (куда также сходятся со свечами) духовными песнопениями в Прикарпатье [280]; аналогии в формах, сменивших похоронные игры в Карпатах (игра в карты, рассказывание сказок и быличек, имеющих тенденцию рассмешить слушателей, перебранки с драчливостью между стариками) с формами их в тех местностях Хорватии, где игры исчезли или, став функцией молодежи, сочетаются с моленьем и духовными песнопениями [281]. Социальный характер явления особенно очевиден в вариативности собраний у карпатских горцев, в значительной мере определяющейся общественным положением покойника: при смерти известного, значительного лица сходились со всей округи.
Для собраний возле покойника у карпатских горцев, а также для аналогичных собраний в Подолии и глухих горных местностях Хорватии характерна атмосфера бурного веселья. Рудименты его улавливаются и у сербов [282].
Вопрос о соотношении ритуального оплакивания покойника и ритуальной оргии в древнеславянской погребальной обрядности еще не вполне ясен. Для выяснения его существенно установление хорватского обычного права: со второго дня после смерти до выноса на кладбище причитание прекращается [283]. В этот период происходят ритуальные оргии. Сравнительный анализ данных, зафиксированных в народной традиции карпатских горцев, хорватов, украинцев Подолии, сербов, сопоставление их с данными о пережиточных формах общественных собраний возле покойников у западных славян, неславянских народов Европы и свидетельствами средневековых письменных источников позволяет установить основные элементы языческих оргиастических действ: смех, хмельное питье, музыка, песнопения, танцы, игры, сексуальная свобода. Все они имели форму, строго определенную ритуалом.
Вино или пиво, причем в изрядном количестве, было принадлежностью собраний возле покойника у карпатских горцев. Хмельные напитки составляли характерный элемент хорватских собраний. Для понимания функции его интересно наблюдение В. Модрушича «Pie se to bes obzira,… kao da je pir» [284]. Рудименты обычая прослеживаются у украинцев, кашубов (угощение водкой на вечерних собраниях в доме покойника) [285], а также у венгров и других европейских народов (пиршество с играми перед похоронами) [286].
Что касается музыки, игра па трембитах служит знаком схождения на «свчiинэ» у гуцулов; музыка (также и на фуярах, рожках, сопелках) продолжается там до утра (перемежаясь с духовным пением, чтением псалтыря и другими молитвенными действами). Характерна музыка и для неславянских народов Европы, например для румынских собраний возле покойников. Обычай карпатских горцев оповещать о смерти игрой на трембите имеет языческую основу. Оповещение селения о смерти одного из жителей его колокольным звоном восходит к языческой погребальной обрядности.
Ритуальное пение возле покойника, по-видимому, состояло из нескольких разновидностей. Одну из форм его составляло мелодическое сопровождение танца [287]. Функции пения как одного из способов ублаготворить покойника также могли сыграть роль в формировании репертуара ритуальных песнопений (ср. обычай петь любимые песни покойника на похоронных играх марийцев) [288]. Для понимания сущности ритуального пения возле покойников существенны хорватские материалы из Меджимурья и с острова Крк [289]. Анализ «Sestokrilac» показывает, что они являются рудиментом ритуальных песен, функция которых — прощальные песнопения от лица покойника, обращение к оставляемому им обществу: «Vosce neka vain govorim draga bratio moja i sestre moje i susedi i prijateli rnoje. Vi ste me oplakali i ozalovali». В них звучат мотивы опасения перед неведомым путем в иной мир и предстоящими душе испытаниями, просьбы не забывать, заботиться о могиле и т.п. Не меньший интерес представляют «spricavanja» из средневекового Загреба: в них содержатся также и прощальные обращения к земной природе, к солнцу, месяцу, звездам.
Песни эти имеют явственные аналогии с русским обычаем «прощания с землей и вольным светом», соблюдавшимся в глухих деревнях до XX в. чувствующими приближение смерти стариками. По описанию очевидца, «…больного старика повели под руки на поле; на своем жаребье стал на колени и с крестным знаменем положил 4 земных поклона на все четыре стороны; поднявшись, сказал: „Ну, теперь несите меня в перед“, т. е. в избу на лавку, в передний красный угол. Прощаясь с землей, говорят: „Мать сыра земля, прости меня и прими!“, а со светом: „Прости, вольный свет-батюшка!“ [290] По всей видимости, и этот обычай, и «Sestokrilac» и «Spricavanja», следует рассматривать как рудименты языческих проводов на «тот свет», составлявшие один из заключительных эпизодов ритуала. Ритуальные песни дошли до нас в христианской оболочке (в форме духовных песнопений). Естественно, что по ним можно судить не столько о форме, стиле и составе песнопений язычников, сколько о сущности их содержания. О том, что явление это не носило узко локального характера, свидетельствуют духовные песни, певшиеся возле покойника у словенцев, у западных славян, у немцев и др. [291] О том, что похоронные песнопения составляли элемент языческого погребального ритуала, свидетельствует описание похорон «русса»: невольница перед смертью поет длинные прощальные песнопения» [292].
Песнопения возле покойника представляют интерес и в том отношении, что в них отражается языческое восприятие его как реально воспринимающего действия собравшихся, восприятие его как участвующего в происходящем. Тут проступают соприкосновения с аналогичным мотивом в причитаниях. Так, в украинской причети, в целом менее разработанной в образно-художественном отношении, нежели севернорусская или южнославянская и более устойчиво сохранившей пласт древних верований, в безыскусной форме, какая не дает оснований для отнесения выраженных в плаче мотивов всецело за счет художественной разработки образов, дочь обращается к лежащей в гробу матери: «Моя матынько, порадь, шо мины пыкты та варыты и чим твойих… гостей гостыты». Отражается в причитаниях и представление о том, что умерший радуется большому стечению людей, пришедших на прощание с ним: «Подывись, … ты як жив був, до тебе ридко хто прыйде, а тыпер устань и подывись, якого народа коло тебе быгацько» [293].
Песнопения как значимый элемент погребального ритуала восходят к общеиндоевропейской древности. Это явствует из сопоставления славянских материалов с гимнами Ригведы. Они не только содержат свидетельства того, что песнопениями сопровождались важнейшие моменты ритуала, но и дают ключ к пониманию основных их функций, а также сферы исполнителей. Особенно важен в этом отношении гимн «Разговор мальчика и умершего отца»:
…За колесницей, которую…
Ты покатил впереди вдохновенных,
Катилось вслед песнопение:
Отсюда оно перенесено на корабль…
Он украшается хвалебными песнями [294].
Важнейшим элементом комплекса ритуальных действ на общественных собраниях вокруг покойников являются игры. Именно в них связи культа предков с аграрными культами проявляются с особенной явственностью. Под слоем длительной трансформации и драматизации в похоронных играх раскрывается языческий пласт, генетически восходящий к праславянской эпохе. Для понимания функционального содержания похоронных игр особенно важное значение имеют следующие их элементы:
1. в сюжетах: а) сельскохозяйственные и домашние работы; б) путь на «тот свет», приобщение к предкам;
2. в персонажах: «дед», «баба», «корова», «коза»;
3. в реквизите: яйцо, кольцо, жердь — знак дерева, сельскохозяйственные орудия.
Специального анализа в аспекте выявления разного рода связей персонажей драматизированных игр с культом предков требуют «дед» и «баба». «Корова» же и «коза» также нуждаются в специальном исследовании в плане выявления связей с идеей кругооборота перевоплощений, а также с древнеиндоевропейскими представлениями о них как о священных животных, имеющих особые связи с божеством и различными ипостасями его.
Для понимания функциональной направленности особый Интерес представляет похоронная игра, основное действо которой — инсценировка карабканья по стволу. Смысл ее раскрывается посредством сопоставления с представлениями о путях и способах достижения «иного мира», существенная роль в которых принадлежит дереву (праславянскому — мировому дереву) как средству переправы в рай. Кроме фольклорной традиции, о которой сказано было выше, мотив дерева явственно отражен в символике архаических славянских надгробий в форме дерева с распустившейся кроной [295] или изображения его на средневековых надгробиях [296]. Мотив дерева на могиле — один из распространеннейших в устнопоэтической и художественно-изобразительной традиции славян. В декоративном оформлении надгробных соружений он проявляется в разных формах «процветших крестов», несущих на себе спускающиеся ветви дерева, стилизованном изображении дерева внутри креста и т. п. Мотив дерева на могиле устойчиво держится в обычае сажать на могиле дерево или куст. И, наконец, в похоронах холостых деревце фигурирует на протяжении всего ритуала — от снаряжения покойника до его могилы.
Все элементы ритуальных собраний вокруг покойников имеют сложное функциональное содержание. Хмельное питье — ритуальный предмет, связанный с культом предков, приобщением к нему, а также с представлениями о стимуляции плодородия, т. е. функции его несут отражение связей культа предков с аграрными культами. Важнейшую же предназначенность раскрывают связи его с идеей бессмертия, вечного возрождения, восходящие к древнеиндоевропейским представлениям о напитке бессмертия, которые наиболее яркое выражение получили в ведийских гимнах Соме.
Я вкусил сладкого напитка жизни, (я) мудрый,…
К которому приходят вместе все боги и смертные…
Мы выпили Сому, мы стали бессмертными,
Мы достигли света, мы нашли богов…
Там, где немеркнущий свет,
В том мире, (где) помещено солнце,
В бессмертный нерушимый мир!
(Там), где царь — сын Вивасвата,
Где замкнутое место неба,
Там сделай меня бессмертным!
Где светящиеся миры, —
Там сделай меня бессмертным.
Где пища для умерших и насыщение,—
Там сделай меня бессмертным. [297]
Функции музыки восходят к представлению язычников о ней как посреднике двух миров, средстве общения с предками, [298] а также с богами, и, наконец, апотропеической ее силе.
Не менее сложны функции танца. Основная из них — средство установления взаимосвязей между предками и потомками, способствующее приобщению души к сонму предков.
Таким образом, комплекс действ, из которых составляется ритуал общественных собраний вокруг покойников, направлен на противодействие губительному воздействию смерти на все живое, главное же — на урожай, плодовитость скота, жизнеспособность людей, на приобщение к вечной жизни умершего, т. е. на поддержание нормального, непрекращающегося течения жизни и содействие вечному ее воссозданию.
Все это в похоронных гимнах Ригведы нашло яркое выражение:
Того, кто удалился по великим строгим склонам,
Разглядел путь для многих,
Сына Вивасвата, собирателя людей,
Яму — царя почти жертвой…
Яма первым нашел наш путь…
Где некогда прошли наши отцы,
Там живые (найдут) свой путь…
Ступай, ступай прежними путями,
Где прошли наши предки.
Соединились с отцами, соединились с Ямой,…
Оставив все греховное, снова возвращайся домой!
Соединись с телом в цветущем состоянии.
И, наконец, похоронный гимн, начинающийся; с заклятия благополучия живым:
Твой собственный (путь) иной, чем путь, исхоженный богами.
Тебе, зрящей и внемлющей я говорю:
«Не поражай ни наших детей, ни мужей!»
Когда вы уйдете, стирая след смерти,
Пронося дальше (свою) долгую жизнь,
Тучные от богатства и потомства,
Будьте чистыми и ясными, о достойные жертвоприношений!
Эти живые отделились (сейчас) от мертвых.
Наш призыв богам оказался удачным сегодня.
Мы ушли навстречу пляске и смеху,
Пронося дальше (свою) долгую жизнь.
Эту преграду я устанавливаю для живых.
Пусть же среди них никто другой не дойдет до этой цели!
Да живут они сотню обильных осеней!
Общественные собрания вокруг покойников — типологическое явление языческой похоронной обрядности. Идейная основа их и магическая направленность лежат в представлениях язычников о вечном кругообороте жизнь—смерть—жизнь, форму же в значительной мере определяют связи культа предков с аграрными культами.
Ритуальные действа на общественных собраниях при покойниках, в которых проявляется восприятие покойника как непосредственного участника их, как главного действующего лица драматизированных ритуальных действ в особенности, а также многочисленные аналогии с ритуальными действами, сопровождающими умерщвление стариков у угрофиннов, малых народов Севера и других, приводят к заключению о том, что общественные собрания при покойниках являются рудиментом ритуала проводов на «тот свет».
В специальном исследовании в этом аспекте нуждается гуцульская «комашня», которая следует за похоронными играми и происходит во дворе дома покойника. Основное функциональное содержание ее заключается в последнем прощании с оставляемым навсегда домом, семьей, родственниками, соседями.
По всей видимости, в процессе трансформации ритуала проводов на «тот свет» все эти действа, подобно многим другим архаическим элементам славянской похоронной обрядности, были перенесены на умерших естественной смертью.
Убедительные свидетельства воздействия ритуала проводов на «тот свет» на традиционную похоронную обрядность содержатся в народной лексике: восточнославянские локальные названия смерти, покойников, могил [300] связаны как с самим ритуалом в целом, так и с разновидностями форм его.
Смерть:
выход (Костромская губ.);
пропасть, пропастина (сев. русск);
заливная (Смоленская губ.);
горька чаша: ср. фразеологизм «горьку чашу принимать» — умереть (Костромская губ.);
умирашки, помирушки — детская игра.
Умирать:
глядець у дуб (на дуб) — о безнадежно больном (Витебская губ.);
ити до кадигробiв — (русинск.);
уйти в кокорье (сев. русск.);
опрудить: ср. старинный фразеологизм «Не мало времени перемогался в огневе — опрудило»;
пашиться (Костромская губ.).
Умер:
Вiтопий — (русинск.);
Вiтрiщiй очи (русинск.)
Покойник:
смертёльник (русинск.);
суходерец (русск.);
умирашка, умран (новгородск.).
Могила:
погреб: ср. «погреба глубокие» (сев. русск.);
ухаб: ср. «Заедешь в ухаб, не вылезешь никак» [301].
Обычаи ритуального калечения трупов, костяков и тому подобные действия с покойниками, представлявшимися опасными для общества, может быть, являются одной из форм трансформации ритуала умерщвления при признаках старости. Подобные перенесения ритуальных действ с одного объекта на другой в процессе деградации ритуалов, как и замена основного предмета ритуала другими по аналогии — от замены человека животным, птицей, куклой или другим изображением, а также ритуального предмета частью его или символом, принципиально аналогичны превращениям обряда, имеющего идеологическое обоснование, исполнявшегося лишь посвященными, в молодежное игрище и детскую игру.
В похоронных играх особенно существенны элементы, отражающие восприятие провожаемого на «тот свет» как реально участвующего в ритуальных действах в его честь. Элементы эти созвучны аналогичным мотивам в покойницких играх ряженых, и прежде всего «умруне». К объяснению функциональной сущности похоронных мотивов в играх ряженых, «умруне» в особенности, ближе всего подошел В.И.Чичеров, связав их с культом предков. Отмечавшаяся всеми занимавшимися этим игрищем загадочность его [302] раскрывается, если принять во внимание, что восходит оно к ритуалу проводов на «тот свет», как и более ранние стадиально формы драматизации праславянского языческого ритуала — похоронные игры. По всей видимости, ритуальные действа, в драматизированно-игровой форме отраженные похоронными играми и святочными игрищами с покойницкими мотивами, происходили вокруг провожавшихся на далекую прародину. Сравнительно-исторический анализ языческого ритуала проводов на «тот свет» приводит к заключению о том, что ритуальное умерщвление отправлявшихся на «тот свет» — результат деградации ритуала, основная же сущность его заключалась в удалении на прародину при признаках приближающейся старости. Кроме элементов в похоронных играх и ряжении, отражающих различные формы взаимодействия удалявшихся на «тот свет» с провожавшими их, подтверждения высказанному предположению содержатся в языческой похоронной обрядности. Показательны в этом смысле обращения к умершему с просьбой поклониться при встрече с недавно умершими, посылать излюбленные ими предметы, забытые на их похоронах, просьбы рассказать умершим родным о происшедших в семье событиях, а также представление о том, что и на «том свете» предки держатся поблизости друг от друга и сохраняют семейные и родовые связи.
Вопрос о первоначальных формах трансформации ритуала проводов на «тот свет», как и о генезисе его, выходит за рамки круга вопросов исследования, поскольку и в славянской фольклорной традиции, и в истории древнеславянской культуры приходится сталкиваться лишь с пережиточными и трансформированными формами его. Но, лишь исходя из этого ритуала, можно объяснить сущность символики самых архаических явлений славянской обрядности, форм и образов драматизированных игрищ в похоронных действах, а также в действах календарных с похоронными мотивами.
Разумеется, столь длительный период трансформации языческого ритуала в славянской народной традиции привел к тому, что наименее отчетливые следы оставил он в обычаях. И все-таки пережитки ритуала прослеживаются и в них.
Южнославянская «помана», по всей видимости, представляет собой одну из форм трансформации ритуала: структура ее составляется из определяющих элементов ритуала проводов на «тот свет» и традиционных похоронных поминок. Иначе говоря, сущность «поманы» заключается в формальном отправлении основных моментов ритуала проводов в «иной мир» над пожилыми людьми, которые устраивают себе нечто вроде поминок заживо, не воспринимая знаки отправления к праотцам в их языческом значении. Структура обычая говорит о том, что по наиболее существенным моментам ритуала он ближе всего стоит к украинскому обычаю «на саночки посадовiть», когда состарившийся хозяин дома сам добровольно назначает себе время «ухода» и руководит подготовительными ритуальными действами. Основное отличие этих двух обычаев заключается в том, что «на саночках» остаются умирать в степи, в то время как заключительное действо «поманы» — возвращение домой после общественной трапезы на могиле, в которую ляжет устроитель «поманы» после естественной смерти. Структурный состав «поманы» в целом идентичен структуре ритуала проводов в обожествленный мир предков. Основные элементы его составляют подготовка ритуального снаряжения; облачение в ритуальную одежду; прощальное собрание в доме «героя дня» и общественная трапеза там в специально приготовленном месте, со строгим соблюдением положенного ритуала в составе блюд, их очередности и т. п.; торжественное шествие к месту отправления основного действа ритуала — реке (или другому водоему). Здесь наблюдаются аналогии с символическими формами отправления на «тот свет» в календарной обрядности; в воду окунается одежда и другие ритуальные предметы (связка пряжи и т. п.), а взамен отправлявшегося «к праотцам» по течению пускается свеча в ритуальном сосуде.
Отдавая должное П.Петрову [303] за введение в научный оборот материалов об этом редкостном, малоизвестном обычае, трудно полностью согласиться с авторской интерпретацией его. Допущенное автором смещение основной функциональной сущности обычая происходит преимущественно из-за того, что он не принимает во внимание ритуал проводов на «тот свет», лежащий в основе обычая, а в своих построениях исходит из более поздних привнесений, происшедших в процессе трансформации и переосмысления ритуала в народной традиции.
Свидетельством того, что «помана» («даћа», «кумид») представляет собой трансформированную форму ритуала проводов в «иной мир», сформировавшуюся в результате перехода от отправления «вестников» к формальному исполнению основных элементов ритуала над пожилыми людьми, замене живых «посланников» символами их, являются весьма красноречивые моменты в самой обрядности. Прежде всего более поздние, усеченные формы «поманы» не содержат разновидностей в ритуале, отправляемом над живыми стариками, которые сами устраивают себе прижизненные «поминки», от поминальных действ после похорон покойника [304]. Как видим, это обстоятельство имеет важное значение не только для изучения рудиментов ритуала проводов на «тот свет» в народной традиции в целом, но и для понимания воздействия этого ритуала на традиционную похоронную обрядность.
Из конкретных проявлений символики языческого действа выразительны такие элементы, как здравствующий устроитель «поманы», лежащий под столом со свечой в руках во время «прощальной» трапезы в его доме [305]. По знаковой символике это явление аналогично, например, посаженному за стол или поставленному в угол со свечкой (лучиной) покойнику на похоронных играх карпатских горцев. По форме же, возможно, оно представляет собой элемент перехода от сидящего за столом на прощальном пиршестве «посланника» в ритуале отправления на «тот свет» к лежащему на столе покойнику в похоронной обрядности.
Не менее яркое символическое выражение сущности «поманы» содержит и такой предмет ритуала, как деревянный стол антропоморфной формы, на котором перед домом ставятся ритуальные предметы: хлеб, зажженная свеча и кадило [306].
Сведения об архаических формах «поманы», имеющиеся в нашем распоряжении, столь ограниченны, что в большей мере дают возможность постановки вопроса о рудиментах в нем ритуала проводов на «тот свет», чем детального выявления функциональной направленности обычая и генетической сущности его. Надеясь на дальнейшее исследование «поманы» в этом аспекте южнославянскими специалистами, краткое рассмотрение обычая можно заключить выводом о том, что возник он на почве прекращения систематического отправления «посланников» к обожествленным предкам. По знаковой же символике ритуал аналогичен пережиточным формам ритуала проводов в «иной мир» в календарной обрядности.
Другой формой трансформаций ритуала отправления к праотцам в славянской народной традиции является русский обычай «купать стариков» («купать с тягла») [307]. Сущность его заключалась в том, что по достижении шестидесяти лет в знак освобождения от повинностей, мужики на сходке окунали «юбиляра» в воду в его приличествующем событию наряде.
В славянской народной традиции ритуал проводов на «тот свет» оставил заметный след в разных жанрах фольклора в многообразных формах.
Проявления его заметны в таких пословицах, как:
«Закрыть глазки да лечь на салазки»;
«Ты чужой век живешь, пора тебя лобанить»;
«Живем не на радость, и пришибить некому»;
«Станем говорить про старь, как доживать досталь»;