Расследование Ивана Голунова: Как УФСБ по Москве связано с похоронным бизнесом
Вышло расследование журналиста «Медузы» Ивана Голунова, из-за которого он предположительно подвергся преследованию. После ареста Голунова в июне 2019 г. к работе над его текстом подключились журналисты из ведущих российских изданий – Forbes, «Ведомостей», «Новой газеты», РБК, «Русской службы Би-би-си», «Фонтанки» и The Bell. В расследовании «Медузы» рассказывается, как московские кладбища начали контролировать выходцы из Ставропольского края, связанные дружбой с высокопоставленными сотрудниками УФСБ по Москве.
Основной игрок
Передел московского ритуального рынка начался четыре года назад, говорится в расследовании «Медузы». Объем этого рынка оценивается примерно в 14–15 млрд руб. в год (оценка департамента торговли и услуг Москвы). При этом, согласно официальной отчетности за последние три года, доход ГБУ «Ритуал» от платных услуг ежегодно составлял от 1,7 млрд до 3 млрд руб. В 2016 г. «Ритуал» монополизировал доступ к информации об умерших. Все помещения для похоронных служб в больницах и моргах были отданы «Ритуалу». До этого их занимали сотрудники городских специализированных служб (ГСС, частных компаний, имеющих право заниматься организацией похорон), но в 2015 г. департамент торговли и услуг после ряда проверок пришел к выводу, что ГСС оказывали населению некачественные услуги. После этого доходы «Ритуала» начали расти: если в 2015 г. выручка от оказания платных услуг составляла всего 165 млн руб., то всего за год она выросла до 2,5 млрд руб.
Путин назвал дело против Ивана Голунова произволом
Глава ГБУ и ФСБ
По словам источников в московском правительстве, назначение Екимова подавалось как способ навести порядок на ритуальном рынке, и опыт работы в МВД должен был помочь новому директору решить эту задачу. Ритуальный бизнес – надежный источник наличных денег, говорит собеседник «Медузы» в похоронной отрасли. Источником черного нала может быть подготовка тел к погребению, продажа участков на кладбищах, плата за рытье и благоустройство могил, организацию похорон. Объем теневых наличных на московском рынке ритуальных услуг три источника «Медузы» оценивают в диапазоне от 12 млрд до 14 млрд руб.
Комментарий у Екимова получить не удалось: он предложил встретиться одному из авторов расследования, но позднее перенес встречу и на момент выхода текста предоставить оперативный комментарий не смог. На вопросы «Медузы» в департаменте торговли и услуг Москвы не ответили.
Приход «ставропольских»
Возглавив ГБУ «Ритуал», Екимов начал менять заведующих кладбищами, назначая своих людей. В итоге основные подразделения «Ритуала» подчинили одному человеку – первому заместителю директора, выходцу из Ставропольского края Валериану Мазараки, в прошлом – владельцу алкогольного бизнеса (компании «Альянс»).
До переезда в Москву в начале 2010-х Валериан Мазараки вместе с братом, Львом Мазараки, жил и занимался бизнесом на Ставрополье, а также в Башкирии и Краснодарском крае.
В Москве братья занялись финансовым бизнесом: Мазараки и некоторые их знакомые стали владельцами и менеджерами нескольких банков – Соцэкономбанка, Национального банка развития бизнеса, Маст-банка, Вестинтербанка.
Вскоре ЦБ отзывал лицензию банка за «нарушения законодательства в области противодействия легализации доходов», а позже обнаруживалось, что из банка выведены активы.
Большая часть сотрудников переходила из банка в банк. Например, уроженец Ставрополя Сергей Селюков был акционером Соцэкономбанка, а возглавлял дополнительные офисы Национального банка развития бизнеса и Маст-банка. В 2015–2016 гг. он оказался руководителем одного из территориальных подразделений московского ГБУ «Ритуал».
Подряды
После смены руководства московских кладбищ произошли изменения и в охране некрополей: вместо нескольких охранных фирм контракт получило ЧОП «Альфа-Хорс». Его основной владелец – 28-летняя Эмилия Лешкевич. Лешкевич – родственница жены Льва Мазараки – Анастасии.
Через полгода после столкновения на Хованском кладбище Лешкевич учредила Первую ритуальную компанию (ПРК). Она закупила несколько десятков автомобилей-катафалков и впоследствии выиграла несколько контрактов на оказание транспортных услуг от ГБУ «Ритуал». Партнер Лешкевич по ПРК – Сардал Умалатов; в январе 2019 г. он стал владельцем еще одной московской похоронной компании – «Грааль». Умалатов – сын главы комитета нефтяной промышленности в парламенте Чечни времен Джохара Дудаева. Также он владеет несколькими компаниями вместе с Александром Колокольцевым, сыном главы МВД Владимира Колокольцева. Помощник министра Ирина Волк сообщила «Медузе» от имени Владимира Колокольцева, что сын министра никогда не был связан с ритуальным бизнесом; и неизвестно о его какой-либо противозаконной коммерческой деятельности.
Дружба соседей
Семья Мазараки часто проводит свободное время и в компании 37-летнего Марата Медоева (его источник из окружения Сугробова называл другом Артема Екимова). Медоев – личный помощник Дорофеева. А в прошлом году семьи Медоевых, Дорофеевых и Мазараки стали соседями в коттеджном поселке «Лесная бухта» на берегу Истринского водохранилища. Их участки фактически образуют отдельную улицу.
Рядом с владениями Алексея Дорофеева и Игоря Медоева (отца Марата Медоева) в коттеджном поселке «Лесная бухта» на берегу Истринского водохранилища купила участок Анастасия Мазараки – жена Льва Мазараки.
Голунов заявил об угрозах из-за расследования о похоронном бизнесе
В зале Никулинского суда задержанный по подозрению в распространении наркотиков журналист Иван Голунов сообщил, что получал угрозы из-за расследования о похоронном бизнесе. Об этом сообщает корреспондент РБК с заседания по избранию меры пресечения Голунову.
В расследовании упоминаются сведения о причастности к этому бизнесу силовиков. «В этой статье есть сведения о связях с этим бизнесом силовиков из УФСБ по Москве и области», — говорит Голунов. Журналист напомнил, что в мае 2018 года в редакции издания Daily Storm, также писавшего о нарушениях в сфере похоронных услуг, прошли обыски.
Голунов в августе 2018 года опубликовал в «Медузе» расследование о похоронном бизнесе. Оно вышло с заголовком «Гроб, кладбище, сотни миллиардов рублей. Как чиновники, силовики и бандиты делят похоронный рынок — и при чем тут Тесак».
После решения суда, отправившего Голунова под домашний арест, в редакции «Медузы» заявили, что продолжат расследование журналиста. «Мы пока не можем рассказать, какой была тема материала, и назвать имена возможных организаторов преследования Голунова. Чтобы не навредить Ване — и самому расследованию, которое еще предстоит завершить. Мы планируем привлечь к этой работе коллег из других российских изданий — и опубликовать этот текст на разных площадках, включая зарубежные медиа», — говорится в заявлении.
8 июня журналисту Ивану Голунову предъявили обвинение по ч. 4 ст. 228.1 УК РФ (незаконные производство, сбыт или пересылка наркотических средств в крупном размере). Своей вины он не признает.
Журналист и редакция «Медузы» связывают задержание с его профессиональной деятельностью. Как полагает защита, наркотики ему подкинули силовики. В день задержания полиция опубликовала несколько фотографий, якобы сделанных в квартире Голунова. Однако позже в ГУ МВД признали, что только один из снимков был сделан в квартире журналиста, а остальные — по адресам, где проходили следственные действия по пресечению действий группы лиц, занимающихся сбытом наркотиков в Московском регионе. Из-за этого полиция начала служебную проверку.
1 июля в издании «Медуза» вышло расследование Ивана Голунова о похоронном бизнесе, которое ему помогали доделать журналисты многих российских изданий. Сам Голунов еще в суде сказал, что история с подкинутыми наркотиками, скорее всего, произошла именно из-за этого расследования.
Русская служба Би-би-си поговорила с Голуновым об умении копаться в открытых источниках, о его жизни после закрытия уголовного дела и о том, чем оборачивается монополизация похоронного рынка для обычных людей.
Би-би-си: Давайте в одной фразе попытаемся сформулировать: что самое важное, что вам удалось выяснить?
Это второй текст большого расследования, связанного с похоронным бизнесом. В 2016 году случилась массовая драка на Хованском кладбище, в результате которой несколько человек погибло и многие сотни были арестованы. И в прошлом году, когда следствие по драке уже подходило к концу, я решил заинтересоваться этой темой.
Летом прошлого года вышел первый текст, который рассказывал о том, как, собственно, устроен этот бизнес в России, какие у него есть проблемы, какие бенефициары, кто на этом зарабатывает. Я посмотрел на различные регионы, различные города. И была отдельная история, связанная с Москвой и с дракой на Хованском кладбище, которая, фактически, стала переломным моментом, когда одни люди, ранее контролировавшие московский похоронный рынок, с него полностью ушли.
Некоторые ушли в места предварительного заключения, а пришли совершенно другие люди, которые были удивительны тем, что они раньше были никак не связаны с ритуальным бизнесом. Но в процессе выяснилось, что у них есть хорошие связи, хорошие знакомства с управлением Федеральной службой безопасности по Москве и Московской области. И возможно, эти связи позволили им занять весь московский похоронный рынок.
И.Г.: Да, изначально я планировал, что это отдельная большая история, и решил сделать отдельный текст про это. Собственно, подготовка материала затянулась из-за появления новых и новых подробностей, из-за моего ареста, но вот наконец текст вышел.
Автор фото, Artyom Geodakyan/TASS
И.Г.: Когда у меня выдалась возможность начать заниматься темой, я сначала изучил весь массив данных, который был на эту тему, какие-то предыдущие расследования, поговорил с официальными лицами, в том числе с главой ГБУ «Ритуал» Артемом Екимовым, с курирующим его департаментом торговли и услуг Москвы. И они мне рассказали какую-то свою версию произошедшего.
Затем я начал смотреть на документы. На сайте ГБУ «Ритуал» выложен список всех руководителей, который там есть. Я стал интересоваться, кто эти люди, какой у них был опыт, работали ли они в тот момент, когда случилась эта массовая драка. Тогда и выяснилось, что после драки практически полностью поменялся средний руководящий состав ГБУ «Ритуал», и выяснилось, что у них не было опыта в ритуальном бизнесе ранее, а занимались они разным мелким бизнесом в Ставропольском крае.
Я много встречаюсь с людьми, которые работали или работают в этих структурах до сих пор. Они что-то рассказывают, но я обычно стараюсь найти документальные подтверждения этой информации, чтобы в случае необходимости я мог бы прийти с ними в суд и сказать: смотрите, зачем вам раскрывать источники, когда есть такой документ или такой.
В России, по сравнению со многими странами, довольно открытые государственные реестры. Вот сейчас ходят какие-то разговоры: а давайте мы закроем реестры юридических лиц по Крыму. Но до недавних пор вся информация о владельцах, о выручках российских компаний была открытой. К примеру, в Великобритании еще несколько лет назад возникали большие проблемы с получением информации о бенефициарах того или иного бизнеса.
Би-би-си: То есть в России с этим легче, чем в Британии?
И.Г.: Да. Просто проблема в том, что в России не так много журналистов-расследователей, или им кажется: зачем что-то писать, расследовать, когда могут возникнуть проблемы, а после выхода публикации ничего не изменится, не будет реакции чиновников.
В России довольно много данных, открытых и официальных, которые не анализируются, не сопоставляются журналистами. Вот я много интересуюсь работой правительства Москвы. И даже если выходит какая-то заметка, и после нее никто из чиновников не говорит: «Мы сейчас все поменяем», из внутренних источников я знаю, что внутри происходят какие-то разбирательства.
Би-би-си: То есть он не прячется, потому что нет расследователей, которые придут и увидят это?
И.Г.: Ну, вероятно, да. Люди ничего не боятся, ведь бояться им нужно начинать после того, как кто-то придет и об этом напишет.
В моем случае ритуального бизнеса тоже, я наткнулся на множество странностей. Многие из тех людей до сих пор не вышли из своего прежнего бизнеса, что не совсем правильно, потому что они работают на госслужбе. То есть на ГБУ «Ритуал» никто раньше особо не обращал внимания, поэтому там люди тоже особо сильно не задумывались об этом. Там были какие-то очевидные нарушения.
И.Г.: Когда вы последний раз сталкивались с кладбищем?
И.Г.: У вас было место на кладбище заранее приобретено?
Би-би-си: Да, нужно было похоронить на существующем месте.
ГБУ «Ритуал» вытеснило все частные похоронные компании из моргов. То есть у вас есть только одна компания, к которой вы можете обратиться. Если она повысит цену, вы обязаны будете заплатить за это.
Би-би-си: То есть это пространство для коррупции?
Автор фото, SERGEI ILNITSKY/TASS
Би-би-си: Когда вы начинали расследование, вам было страшно? Вы понимали что может прилететь ответка, что это может быть опасно для вас?
И.Г.: Не знаю. Я довольно много езжу выступать перед региональными журналистами, там довольно часто подходят после лекции и говорят: «Расскажите, как вам угрожали! Это же так опасно!» Мне интересно найти ответ на вопрос. Я не задумываюсь о какой-то опасности. Когда работаешь над темой, периодически кто-то советует: «Давайте вы не будете этим заниматься», но к этому в какой-то момент уже относишься проще.
В истории с похоронным бизнесом я понимал, что мало кто из моих коллег смотрел на этот бизнес настолько глубоко, как это попытался сделать я. Я понимал, что никто не очень хочет общаться на эту тему, никто не хочет рассказывать про ГБУ «Ритуал» и так далее. Мне говорили люди, что, мол, все переживают, что ты ими занимаешься. Говорили: «Много мест вырыли мы на кладбище». То есть были такие шутки, которые с одной стороны можно воспринимать как дурацкие, а с другой стороны, зная этих людей, можно немного напрячься. Собственно, в последний раз с конфидентами моих героев мы иронично шутили об этом чуть больше чем за неделю до моего задержания.
Автор фото, Yuri Kochetkov/TASS
Кто-то не получил эти два миллиарда, вероятно, кто-то обиделся. И так можно [предположить] и по многим другим моим заметкам.
Би-би-си: Понятно, что вы могли многих разозлить. Но многие люди ждут расследования как раз потому, что им кажется, там будет ответ на вопрос о том, кто же хотел, чтобы вы отправились в тюрьму. Вы кого-то подозреваете, кто упоминается в расследовании про похоронный бизнес?
И.Г.: Я говорю, что у меня нет четкой железобетонной уверенности и доказательств, что мое задержание было связано с этим текстом. Чисто логически, обычно такие активные действия должны предотвращать что-то. В данном случае, меня задержали в тот же день, когда я отправил редактору почти готовый текст про похоронный бизнес.
Но с другой стороны, это может быть и хитрая комбинация, связанная с тем, что первой в голову мне придет история про текст, который готовится, а на самом деле это связано с другими историями. Я очень надеюсь, что в этом разберется следствие. Следствие ведется довольно активно. Я почти две недели каждый день как на работу ходил в ГСУ по Москве. Сейчас, буквально несколько дней, какая-то пауза, когда они общаются с другими фигурантами этой истории.
Би-би-си: Иван, но мы говорим по скайпу сейчас, то есть вы не в России находитесь. Вы где и почему вы уехали?
И.Г.: Во-первых, не то чтобы я не в России. Мы говорим по скайпу просто потому, что у меня есть некоторые меры безопасности. Они связаны с ограничениями на публичное общение, на общение с людьми, не являющимися членами моей семьи. Это просто вызывает много вопросов, много процедур и так далее. Поэтому мне проще поговорить в таком формате через скайп, благо современные технологии шагнули далеко. Пока с коллегами я тоже общаюсь через различные мессенджеры. Пока я не совсем принадлежу себе.
Би-би-си: Это сильно ограничивает вашу жизнь? Можете ли вы в кафе с друзьями пойти? Погулять с собакой? Или вам не разрешают?
И.Г.: Я не исключаю, что что-то может произойти. Пока не завершено расследование, пока мы не знаем, что это было на самом деле, кто является заказчиком всей этой истории…
Было несколько историй, когда мы встречались с коллегами или друзьями, шли по улицам, и они говорили: «Хм, за нами идет какой-то странный человек постоянно». То есть мои коллеги замечали, что идет какая-то слежка, а я этого не замечал.
Я почему-то потерял свою наблюдательность и не реагировал на эти звоночки. То есть мне поступали какие-то намеки, что что-то может произойти, но я не придавал этому значения. И я понимаю, что у меня случилось какое-то пониженное чувство безопасности и, наверное, мне нужно довериться советам тех людей, которые в этом лучше разбираются. Собственно, сейчас я это и делаю.
Би-би-си: Как вы думаете, из-за того, что с вами произошло, вам в дальнейшем будет тяжелее работать? Ваше имя теперь всем известно, все будут пугаться запросов с подписью «Иван Голунов».
Би-би-си: Так или иначе, вы теперь обрели некую славу, вы такой пример и эталон бескомпромиссного журналиста. Это скорее приятно или тяжело?
И.Г.: В какие-то моменты, когда я оказываюсь на улице, ко мне подходят люди, говорят: «Спасибо вам большое». Меня это шокирует. Я не очень понимаю, почему мне спасибо. Я ничего реально не сделал: я просто шел на встречу, но со мной случилась вся эта история. У меня в сантиметре от лица проехал на огромной скорости «Сапсан».
Автор фото, MAXIM SHIPENKOV/TASS
Расследования, которые, возможно, помогали что-то предотвратить или изменить в нашей с вами повседневной жизни. Больше ни за что я не готов принимать никаких благодарностей, поздравлений, цветов. Люди дарят мне цветы, как будто я какая-то поп-звезда!
Если они спросят меня, что бы я изменил, я бы обязал, чтобы во всех помещениях правоохранительных органах, где ведется работа с задержанными и подозреваемыми, были установлены камеры видеонаблюдения с аудиозаписью. В моей истории люди мне поверили на слово, и я благодарен им за это. Но вообще, (полицейские) мне говорили: «Ведется видеофиксация, мы снимаем на мобильный телефон». А когда я получил материалы уголовного дела, я вижу: «Видеофиксация не велась».
И я понимаю, что если бы все развивалось по-другому, я бы остался без аргументов, без документального свидетельства, которое я сам люблю использовать в своей журналистской работе. Я не хотел бы оказаться в ситуации, когда я говорю одно, а сотрудники правоохранительных органов говорят другое, потому что, как мы знаем из судебной практики, сотрудники правоохранительных органов врать не будут. Я неоднократно был на судах, где присутствовал такой замечательный аргумент.
Би-би-си: Как вы думаете, а своим расследованием вы сможете что-то изменить в этой системе?
Автор фото, EPA/SERGEI ILNITSKY/TASS
Издание «Медуза» опубликовало расследование Ивана Голунова, посвященное московскому рынку ритуальных услуг. Черновик этого текста Голунов сдал редактору 6 июня и через час был задержан сотрудниками московской полиции по подозрению в сбыте наркотиков. Спустя несколько дней, после протестов общественности, с Голунова были сняты обвинения в распространении наркотиков.
Чему посвящено расследование
«Ритуал» отвечает за благоустройство некрополей, управляет крематориями, занимается организацией похорон и поминальных трапез, установкой плит и памятников.
В течение последних трех лет ежегодный доход «Ритуала» от платных услуг варьировался от 1,7 до 3 млрд рублей, следует из отчетности на сайте Федерального казначейства. При этом объем теневого рынка наличных денег на кладбищах «Медуза» и два источника Би-би-си оценивают в сумму от 12 млрд до 14 млрд руб в год.
С 2015 года «Ритуал» возглавляет бывший старший уполномоченный Главного управления экономической безопасности и противодействия коррупции МВД (ГУЭБиПК) Артем Екимов. В полиции он работал под началом генерала Дениса Сугробова, приговоренного в 2017 году к длительному (в 2019 году несколько сокращенному) тюремному сроку за провокацию взятки и превышение должностных полномочий.
Противостояние двух групп завершилось массовой дракой, которая произошла в мае 2016 года на Хованском кладбище. В ней участвовало от 200 до 400 человек, трое из которых погибли. После этого эра «химкинцев» в «Ритуале» закончилась, утверждают источники «Медузы». Юрия Чабуева в ноябре 2018 года суд признал виновным в организации беспорядков 2016 года и приговорил к 11 годам колонии строгого режима, сам он свою вину отрицал.
Как семья Мазараки связана с ФСБ
Ключевой фигурой в новой структуре управления кладбищами, по данным «Медузы», стал первый заместитель директора «Ритуала» Валериан Мазараки.
Братья Валериан и Лев Мазараки переехали в Москву в 2010-е годы, а до этого занимались бизнесом в Ставропольском крае: выпускали алкогольную продукцию, занимались перевозками грузов по железной дороге.
На фотографиях с вечеринок, которые «Медуза» обнаружила в соцсетях, вместе с родственниками Мазараки отдыхают и представители семьи Медоевых.
Участки Дорофеева, Медоевых и Мазараки соседствуют друг с другом и по факту образуют отдельную улицу, отмечает «Медуза».
Кто такие Дорофеев и Медоев
Один из автомобилей, BMW X5 Drive, Медоев в 2017 году продал начальнику отделения транспортного обслуживания «Ритуала» Валерию Большакову. Большаков отказался от комментариев, его сын заявил Русской службе Би-би-си, что отец не знаком с Медоевым и просто купил себе новый автомобиль.
Один из источников «Медузы» утверждает, что Медоев участвует в «разруливании» неприятных ситуаций, возникающих в деятельности «Ритуала».
Это не единственный пример, когда недвижимость, ранее зарегистрированная на семью Сергея Королева, переходит в собственность «Российской Федерации», обнаружила расследовательская группа, помогавшая «Медузе».
В Росреестре также не предоставили ответ на запрос.
Лев Мазараки не прочитал сообщение с просьбой прокомментировать знакомство с Медоевыми, отправленное через Facebook, связаться с ним иным способом не удалось, но Русская служба Би-би-си готова предоставить ему право на ответ.
Глава ГБУ «Ритуал» Артем Екимов и его заместитель Валериан Мазараки не ответили на вопросы Русской службы Би-би-си.
Преследование Голунова
Автор фото, Fadeichev Sergey/TASS
В день избрания меры пресечения Голунову у Никулинского районного суда собрались несколько сотен человек
Экспертизы показали, что Голунов не употреблял и не держал в руках наркотики. 8 июня Никулинский районный суд, возле которого собрались несколько сотен человек, отправил Голунова под домашний арест. Уголовное дело вызвало большое возмущение общественности, за него вступились коллеги, политики, артисты. 11 июня уголовное преследование Голунова было прекращено, все обвинения с журналиста были сняты, а материалы дела направлены в прокуратуру для проверки.
Голунов теперь проходит по тому же делу (официально по-прежнему обусловленному фактом обнаружения наркотиков) как свидетель, задержавшие его сотрудники УВД по ЗАО были отстранены от оперативной работы. В отношении оперативников проведена служебная проверка, материалы также были переданы в прокуратуру, сообщил Би-би-си адвокат Голунова Сергей Бадамшин.
Go31 перепечатывает расследование задержанного силовиками журналиста Ивана Голунова о ритуальном бизнесе
Журналиста сайта «Медуза» Ивана Голунова задержали 6 июня 2019 года в центре Москвы. Его обвинили в попытке распространения наркотиков. Редакция «Медузы», представители российского и международного журналистского сообщества уверены, что их коллегу преследуют за его профессиональную деятельность. Он проводил журналистские расследования, связанные с коррупцией московских и российских властей. Накануне задержания Иван Голунов готовил расследования о ритуальном бизнесе в Москве.
«Медуза» открыла доступ к расследованиям Голунова по лицензии Creative Commons CC BY. Это значит, что их можно перепечатывать в других изданиях. Go31 публикует расследование Ивана Голунова, в ходе которого журналисту угрожали, а потом выполнили свою угрозу.
Гроб, кладбище, сотни миллиардов рублей. Как чиновники, силовики и бандиты делят похоронный рынок — и при чем тут Тесак. Расследование Ивана Голунова
9 декабря 2017 года у себя дома умер Леонид Броневой — актер, самой известной ролью которого стал Мюллер в «Семнадцати мгновениях весны». Как правило, знаменитых людей в Москве хоронят на одном из престижных кладбищ — Новодевичьем или Троекуровском. Формально на них давно нет мест, но для людей калибра Броневого делается исключение. Как рассказывают собеседники «Медузы» в правительстве Москвы, решение принимает лично мэр Сергей Собянин, который для этого отправляет СМС своему подчиненному Алексею Немерюку — главе департамента торговли и услуг, в ведение которого входит и ритуальная отрасль. В случае с Броневым Собянин не только распорядился выделить место на Новодевичьем кладбище, но и попросил городское предприятие «Ритуал» взять на себя все расходы по организации похорон.
В итоге уже на Новодевичьем заведующему кладбищем пришлось вмешаться в процесс похорон, — по словам сотрудника «Ритуала», гроб пытались установить на постамент для прощания с близкими и поклонниками вверх ногами. «Если бы произошел конфуз, то никто бы не стал разбираться, кто организовывал похороны, — продолжает собеседник „Медузы“. — Виноваты были бы мы».
В советское время за все похороны отвечало государство, но после распада СССР ритуальную монополию, как и большинство прочих, ликвидировали. В 1996 году был принят закон, оставивший за государством только управление кладбищами и крематориями. Контроль за самими ритуальными услугами возложили на муниципалитеты. Сначала они выдавали лицензии на похоронное дело частникам, но в 2002 году в рамках борьбы с бюрократией отменили и их.
К тому моменту рынок ритуальных услуг был одним из самых криминальных в стране. В разных городах его регулярно делили со стрельбой и взрывами. Муниципальные чиновники и милиция были скорее обслугой для похоронного бизнеса — а все сопутствующие конкуренции издержки перекладывались на потребителя: как правило, родственники покойных не вникают в детали навязываемых им услуг и готовы платить сколько скажут.
С тех пор во многих регионах с похоронной отраслью случилось то же, что и со всей российской экономикой. Чиновники зачистили рынок и выдавили его прежних хозяев на периферию, использовав для этого правоохранительные органы: вместо перестрелок и взрывов теперь в ходу прокурорские проверки. Где-то сложились монополии под руководством бывших и нынешних чиновников, депутатов и силовиков. Где-то бизнесмены-похоронщики сами вошли во власть; где-то — сумели стать младшими партнерами людей при власти. Остаются и регионы, где «зачистка» рынка еще не закончена: в той же Москве действуют десятки похоронных бизнес-групп, часто связанных с бывшими чиновниками, — а власти вместе с силовиками с ними борются.
Частная охранная монополия
В конце 1990-х по Санкт-Петербургу прокатилась волна убийств людей, связанных с похоронным бизнесом. Жертвами стали семь санитаров городских моргов, два адвоката, представлявших интересы ритуальных компаний, заведующий кафедрой патологоанатомии Медакадемии им. Мечникова, а также священник, который совершал требы в часовне при одном из моргов.
Новым «хозяином» петербургского ритуального рынка стал Игорь Минаков — бывший оперативник угрозыска в Сестрорецке, который основал в Петербурге успешное частное охранное предприятие «Защита»: его сотрудники с 1998 года охраняют городские кладбища.
Основной партнер Минакова — бывший глава городского похоронного предприятия «Ритуальные услуги» Валерий Ларькин. Аффилированные с двумя бизнесменами компании, по оценкам газеты «Деловой Петербург», сейчас контролируют около 90% похоронного рынка города. Их группа работает и с госкомпаниями: например, автобаза «Ритуальных услуг» и подконтрольная Минакову и Ларькину фирма «Автобаза. Ритуальные услуги» находятся по одному адресу и тесно сотрудничают, — как установило управление ФАС по Петербургу, сотрудники «Автобазы» часто приезжают за телами умерших вместо сотрудников госкомпании.
Девять из десяти частных петербургских компаний, которые занимаются содержанием 71 городского кладбища, также контролируются структурами Минакова или связаны с ними. Есть среди компаний, связанных с Минаковым и Ларькиным, и производители гробов и памятников.
В моргах или бюро судмедэкспертизы, куда отвозят трупы, компании Минакова арендуют помещения, где за деньги обрабатывают тела умерших. Сотрудникам государственных медучреждений делать это запрещено приказом Минздрава — и компании Минакова работают фактически без конкурентов, получая заодно доступ к базам данных о смертях. Взамен они разрешают судмедэкспертам пользоваться холодильниками и прочим оборудованием, установленным в арендованных помещениях (хотя, например, в одном из крематориев компания Минакова арендует всего 750 из общих 10 000 квадратных метров территории). Более того, услуги по бальзамированию оказывают судмедэксперты — в свободное от основной работы время.
Похожим образом устроено получение свидетельств о смерти. Для «удобства» их можно получить только в двух отделениях ЗАГСа Санкт-Петербурга, на входе в которые размещены офисы Санкт-Петербургской ритуальной компании, владельцем которой является Валерий Ларькин. По подсчетам «Медузы», выручка неформального холдинга Минакова и Ларькина в 2016 году составила более 2,3 миллиарда рублей, а чистая прибыль — почти 580 миллионов.
ВОЛГОГРАД
Общество «Память»
Зимой 1996 года Борис Ельцин подписал закон, регулирующий ритуальную индустрию. Документ гарантировал всем гражданам право на бесплатные похороны за государственный счет и передал управление ритуальной сферой муниципалитетам — городам и районам. Сейчас из федерального бюджета оплачивается лишь часть расходов на похороны; остальное должны компенсировать муниципальные предприятия. Сейчас сумма, гарантированная федеральными властями, составляет 5701 рубль. В Москве стоимость услуг по гарантированному перечню определена в 16 701 рубль, а Ямало-Ненецком округе — в 55 100 рублей. Разницу компенсируют из регионального бюджета. Можно поручить организовать похороны уполномоченной властями компании — или сделать все самостоятельно, получив компенсацию деньгами.
После введения новых правил каждый муниципалитет утвердил гарантированный перечень услуг и товаров, на которые может рассчитывать любой гражданин. Как показала федеральная проверка в 2017 году, требования к качеству этих услуг разнятся — иногда даже в пределах одного региона. Например, в Бийске в Алтайском крае бесплатно предоставляют необитый гроб из необработанных досок, а в соседней Белокурихе — гроб, обитый бархатом. В Старом Осколе уложить умершего в гроб должны представители ритуальной службы, а в ряде других районов Белгородской области — родственники. Государство ежегодно расходует на эти гарантии около 20 миллиардов рублей — однако в реальности воспользоваться бесплатными похоронами во многих регионах практически невозможно.
В Волгограде работает около 20 похоронных бюро, но фактически похоронить человека можно только с помощью «Памяти» — у остальных компаний нет доступа к инфраструктуре. Основала компанию Ирина Соловьева, муж которой — Иосиф Ефремов — многие годы курировал муниципальные ритуальные компании. В 2002 году «Памяти» досталсяот мэрии контракт на 15 лет на оказание услуг по погребению по гарантированному перечню и содержание кладбищ; вскоре после этого городское похоронное предприятие «Кербер», которое возглавлял Ефремов, объявили банкротом. Таким образом, «Память» стала единственной компанией, имеющей право выкапывать могилы, а ее агенты обосновались в городских моргах. Когда через несколько лет волгоградская мэрия создала городскую диспетчерскую, куда полицейские и врачи должны были сообщать всю информацию о смертях, она разместилась в офисе «Памяти», а сами диспетчеры были сотрудниками компании.
Конкуренции с «Памятью» не выдержала даже Русская православная церковь. В 2004 году Волгоградская епархия открыла собственную ритуальную компанию и получила участок под создание вероисповедального кладбища. Цены там были невысокие, дела шли успешно — однако вскоре прокуратура выявила нарушения при выделении земли и запретила церкви проводить похороны; участок в итоге передали в управление «Памяти».
Компания Соловьевой развивала бизнес в разных направлениях. В 2011 году «Память» торжественно открыла первый в регионе крематорий и начала активно его рекламировать. Новое предприятие взволновало жителей соседних жилых домов — от них до крематория было меньше 100 метров, что противоречит санитарным нормам. Когда жители обратились в мэрию и санэпидстанцию, там ответили, что разрешения на строительство и ввод в эксплуатацию крематория не выдавались, а значит — его там нет. Согласно данным Росреестра, на территории находится производственная база. Крематорий продолжает работать.
Когда летом 2016 года агент «Памяти» запросил у Татьяны Поповой 20 тысяч рублей, она позвонила в офис компании и в администрацию района — и тело дяди увезли в морг бесплатно. Женщина прочитала в интернете о бесплатных похоронах по гарантированному перечню и рассчитывала на то, что «Память» выполнит эти обязательства. Однако, когда она пришла в офис компании, ей заявили, что бесплатно хоронить родственника не собираются: «Либо платите 80 тысяч рублей, либо покиньте частную территорию». Морг несколько дней отказывался выдать Поповой свидетельство о смерти, ссылаясь на то, что провести вскрытие пока не успели.
Обнаружив, что депутат Волгоградской думы Дмитрий Крылов критиковал «Память» в прессе, Попова обратилась к нему за помощью. Как Крылов рассказал «Медузе», они добились получения свидетельства о смерти и нашли компанию, которая согласилась организовать прощание за меньшую сумму. Впрочем, когда катафалк приехал на кладбище, охранники запретили заносить гроб на территорию, заявив, что он не соответствует требованиям к качеству ритуальных товаров. Этот перечень в 2009 году утвердила Волгоградская дума — по инициативе Ирины Соловьевой, за год до того избранной депутатом от «Единой России» и ставшей главой комитета по городскому хозяйству.
Когда сотрудники конкурента «Памяти» начали выкапывать могилу, копатели «Памяти» тут же бросали землю обратно. В итоге яму выкопал сам депутат гордумы Волгограда Дмитрий Крылов, а похоронить дядю удалось только под наблюдением полиции.
По словам замначальника управления контроля социальной сферы и торговли ФАС Юлии Ермаковой, Волгоград — один из лидеров по количеству жалоб и нарушений в похоронной отрасли. Ведомство еще в 2011 году потребовало от «Памяти» и мэрии Волгограда устранить нарушения — однако компания предпочла выплачивать штраф за неисполнение предписания. По словам директора волгоградского похоронного бюро «Радоница» Евгения Ялымова, сейчас похороны в Волгограде в среднем стоят в три раза дороже, чем в городе Волжском, расположенном на другом берегу Волги: 60–80 тысяч рублей против 23 тысяч. «Радоница» раньше снимала часть муниципального помещения под свой офис, но Соловьева инициировала расторжение договора аренды.
Ирина Соловьева продолжает свою политическую карьеру: сегодня она — вице-спикер Волгоградской областной думы. В этом качестве она регулярно попадает в рейтинги самых богатых госслужащих региона. В 2017 году Соловьева заработала более 18 миллионов рублей; ей принадлежат четыре жилых дома, 26 нежилых строений, собственный пруд, а также несколько автомобилей Mercedes и Porsche Cayenne. «Памятью» теперь владеет сын Соловьевой — 21-летний Иосиф Иосифович Ефремов, который вернулся в Волгоград после окончания университета в Лондоне. В 2015 году Ефремов-младший стал депутатом гордумы и куратором партийного проекта «Единой России» «Крепкая семья».
В 2016 году выручка восьми ритуальных компаний, объединенных под брендом «Память», составила 561,1 миллиона рублей; чистая прибыль — 83 миллиона рублей. В том же году компания Ефремова-младшего получила субсидию из городского бюджета 26 миллионов рублей. В 2017 году администрация Волгограда без конкурса пролонгировала договор с «Памятью» еще на 10 лет. А в конце года — приняла решение о «налоговых каникулах» для предприятий ритуальной отрасли. Не требовать денег у похоронного бизнеса волгоградские депутаты решили «из-за отсутствия конкуренции и слабой развитости отрасли».
МОСКВА
Ритуал и криминал
С 2002 года похоронным агентом формально может стать любой человек без дополнительных разрешений. В реальности получить свою долю на ритуальном рынке не так-то просто. Нужен доступ к главному ресурсу — информации о смерти.
До недавнего времени лидерами похоронного рынка в Москве были те, кто смог наладить поступление информации из моргов при городских больницах. Идея разместить там пункты приема заказов впервые возникла у заместителя главврача московской скорой помощи Владимира Панина — он в 1986 году организовал ритуальный кооператив, который позже стал компанией «Стикс-С». Компания Панина и ее конкуренты официально арендовали небольшие площади при моргах — и обслуживали людей, которые в этот морг приходили за телом родственника.
С постепенной приватизацией индустрии в ней появлялось все больше игроков, связанных с оргпреступностью. Создатель «Стикс-С» Панин вспоминал, что в разборках с мафиозными структурами ему несколько раз поджигали офис и погибли трое сотрудников.
Даже компании, созданные в то время официальными властями, оказывались связанными с криминалом. В 1993 году московские власти учредили агентство «Ритуал-Сервис», которое должно было заниматься организацией коммерческих похорон (в рекламе компания заявляла, что хоронит «главным образом молодых людей, умерших в расцвете лет насильственной смертью»). Партнером мэрии стала фирма «Аригон-компани». Чиновники называли ее английской, однако, согласно данным Московской регистрационной палаты, учредителем компании была Ольга Шнайдер, супруга бизнесмена Семена Могилевича. Сам Могилевич, который позже фигурировал в списке людей, разыскиваемых ФБР (американцы считали, что он «контролирует огромную преступную сеть»), владел 40% британской компании «Аригон».
В конце 90-х годов мэр Москвы Юрий Лужков начал упорядочивать ритуальный рынок — из 900 городских ритуальных компаний 19 получили статус аккредитованных при мэрии. Владельцы передавали городу небольшой пакет акций, а взамен получали статус «городской специализированной службы» (ГСС) и преференции: имели право оформлять социальные похороны за счет бюджета, предлагать услуги от имени города и так далее.
Автором идеи был глава благотворительного фонда «Содействие» Алексей Сулоев. В те годы он активно сотрудничал с представителями мэрии: одно время был помощником главы Мосгордумы Владимира Платонова, а в начале 2000-х владел компанией, которая открыла несколько десятков кафе «Русское бистро» (мэр Лужков курировал эту сеть лично; ему принадлежат патенты на кулебяку и сбитень, которые продавали в «Русском бистро»).
19 компаний, получивших статус ГСС, были выбраны некоммерческой организацией «Управление ритуальных организаций и служб» (УРОС), которую возглавлял Сулоев. Четыре из них были тесно связаны с самим Сулоевым, другими он пытался завладеть. Так, глава «Ритуальной православной службы» Анна Широкова жаловалась Лужкову, что Сулоев за включение компании в список ГСС требовал передать ему блокирующий пакет акций, приводя в качестве аргумента «тесное знакомство с лидерами организованных преступных группировок». Вскоре после этого компанию Широковой лишили аккредитации; несколько ГСС действительно передали все той же УРОС. Связаться с Сулоевым «Медузе» не удалось.
Учредителями УРОС выступили компании «Горбрус» и «Ритус-Сервис» — их создали несколько выходцев из подмосковных Люберец, которые в 1990-х владели в Балашихе ликероводочным заводом, рынком, торговым центром, крематорием и кладбищем (Сулоев также был совладельцем нескольких их торговых центров в Балашихе). В 2012 году одного из этих люберецких бизнесменов, Юрия Манилова, вместе с криминальным авторитетом Марком Мильготиным обвинили в рэкете и вымогательстве (спустя два года дело закрыли из-за отсутствия состава преступления).
В 2007 году Алексей Сулоев возглавил столичное похоронное госпредприятие «Ритуал», а еще через некоторое время стал заместителем главы департамента торговли и услуг — и в этом качестве курировал похоронную отрасль. К концу десятилетия неформальный холдинг похоронных компаний, связанных с Сулоевым, контролировал более 40% ритуального рынка Москвы, в том числе оформляя заказы в моргах крупнейших столичных больниц. Ближайшим конкурентом была компания «Стикс-С» ветерана индустрии Панина, чьи агенты также работали в больницах; ее доля составляла 25,1%.
Когда Лужкова на посту мэра сменил Сергей Собянин, ситуация изменилась. В 2011 году Сулоев ушел из мэрии, а в 2013 году город избавился от долей в большинстве аккредитованных компаний, лишив их части привилегий. Теперь остались только две ГСС — муниципальный «Ритуал» и «Ритуал-Сервис», созданный когда-то женой Семена Могилевича (вскоре после ареста бизнесмена в 2008 году она продала акции компании менеджменту компании).
Одновременно московский департамент городского имущества расторг договоры по аренде помещений в моргах с частными компаниями из-за «нецелесообразности». Их места заняли агенты «Ритуала». В результате доля «Стикс-С» к 2018 году снизилась в десять раз, а выручка «Горбруса» за четыре года упала почти вдвое (142 миллиона рублей против 275 миллионов). Холдингу, связанному с Сулоевым, удалось сохранить только подмосковную часть своего бизнеса.
Решение об изгнании частных компаний из моргов лоббировал сменивший Сулоева в департаменте торговли и услуг Андрей Марсий. Бывший топ-менеджер пенсионного фонда «РЖД» «Благосостояние», Марсий начал подготовку к приватизации ритуального госпредприятия. Одним из двух кандидатов на его покупку был фонд «Благосостояние», но в конце 2013 года после серии арестов сотрудников «Ритуала» Марсий уволился из мэрии в связи с «накопившейся усталостью», а идея приватизации была забыта.
В начале 2015 года директором «Ритуала» был назначен старший оперуполномоченный Главного управления по противодействию коррупции и экономической безопасности МВД России Артем Екимов, который заявил, что его задача — очистить отрасль от криминала. В разговоре с «Медузой» Екимов признает: взять под контроль весь рынок пока не удалось, на территории некоторых моргов продолжают работать недобросовестные компании.
Один из таких примеров — бюро судмедэкспертизы в Царицыно, где похоронный бизнес продолжает работать примерно как в 1990-х. Большая часть родственников приходила в местный морг с уже оформленными договорами на организацию похорон от двух компаний из подмосковного Чехова. Во второй половине 2017 года объемы заказов их компаний резко выросли. По словам сотрудника «Ритуала», «кто-то из сотрудников [морга], вероятно, передавал им данные родственников умерших, как только поступало тело».
МОСКВА И ОБЛАСТЬ
292 пары глазных яблок на продажу
Морги — еще одна часть похоронной индустрии, где также находятся широкие возможности для бизнеса. Например, одним из крупнейших операторов моргов в Москве — в том числе и царицынского — является «Бюро судмедэкспертизы». Его гендиректором до недавнего времени был Евгений Кильдюшов — глава кафедры судебной экспертизы в Медицинском университете имени Пирогова (его обычно называют «Второй мед»).
Многие коллеги Кильдюшова по кафедре числились соучредителями компании «Броникс-Сервис» — до 2014 года она была оператором платных услуг, которые оказывались в моргах «Московского бюро» и в моргах ведомственных больниц, где работали выпускники «Второго меда». Так как госслужащие (включая Кильдюшова) не имеют права владеть коммерческими компаниями, в 2014 году основной владелец «Броникс-Сервиса» сменился — им стал Алексей Николаев, сын Бориса Николаева, завотделом аспирантуры и ординатуры Российского центра судебно-медицинской экспертизы при Минздраве.
В 2014 году по требованию властей «Бюро» пришлось провести конкурс по выбору оператора платных услуг. Выиграла его компания «Хэлп-Ритуал», основанная за несколько недель до проведения тендера; создали ее тогдашний начальник одного из отделов городского Депздрава Владислав Финогенов и Рашид Садыков, бизнес-партнер Эдуарда Галлямова, главного хирурга медцентра мэрии Москвы. Однако у дверей моргов, принадлежащих «Бюро», вскоре появились агенты другой компании — «Ритуальной службы сервиса» («РСС») — и начали перехватывать клиентов. По словам сотрудников нескольких похоронных бюро и чиновника мэрии, интересы этой компании лоббировала Оксана Доронина — замдиректора «Бюро» по экономике.
Конкуренция продлилась недолго — агенты «РСС» исчезли, а сама Доронина уволилась. Произошло это после того, как в отношении руководства «Бюро» было возбуждено уголовное дело о халатности: 13 сотрудников компании заразились туберкулезом. Доследственная проверка выявила многочисленные санитарные нарушения. В октябре 2017 года Кильдюшов подал в отставку с поста главы кафедры судебной экспертизы «Второго меда». Дело о халатности до сих пор расследуется.
Как писало издание «Лайф» со ссылкой на источники в следствии, «Бюро» подозревали еще и в незаконном изъятии органов умерших. Сотрудники «Бюро» и их коллеги, с которыми поговорила «Медуза», сомневаются в обоснованности таких обвинений, но не отрицают того, что органы из трупов в моргах действительно вынимали. «У нас все по закону, заключены госконтракты на изъятие, — объясняет один из бывших сотрудников. — Вы в курсе, что в России действует презумпция согласия на трансплантологию? Для изъятия органов не требуется разрешение родственников. Мы не имеем права [изымать органы], только если родственники предоставляют нам нотариально заверенное заявление умершего на запрет (по закону запретить изымать органы также могут сами близкие родственники покойного — Прим. „Медузы“). Но я с таким ни разу не сталкивался».
Согласно сайту госзакупок, «Бюро» действительно каждый год заключает контракты на изъятие органов: например, в этом году компания должна поставить Институту глазных болезней имени Гельмгольца не менее 292 глазных яблок, а башкирской клинике пластической хирургии — 1000 твердых мозговых оболочек, 250 большеберцовых костей, 100 ахилловых сухожилий и 400 белочных оболочек мужских яичек.
«В Москве у патологоанатомов хорошие зарплаты — с учетом прибавок за оказание коммерческих услуг [по подготовке трупов к похоронам и бальзамированию], — добавляет владелец одной из похоронных компаний. — Продажа органов, снятие с трупов золотых коронок — это региональная специфика, особенно распространенная в южных регионах и на Украине. Несколько лет назад в Подмосковье был такой случай, но выяснилось, что это делали приезжие из Ростовской области».
В 2013 году полиция Серпуховского района Московской области действительно возбудила уголовное дело по подозрению в том, что сотрудники ритуальной компании крали с тел умерших ювелирные изделия и золотые коронки, которые затем сдавались в ломбард. Обвиняли в этом фирму «Стелла-память» — крупнейшую ритуальную компанию юга Подмосковья, которая также управляет несколькими кладбищами в Серпухове. Основали ее супруги Ковшарь, переехавшие в Москву из города Донецка в Ростовской области; Ольга Ковшарь также с 2010 года является депутатом горсовета Серпухова, а в 2013 году возглавила политсовет местного отделения «Единой России».
Чем закончилось уголовное дело против Ковшарей, «Медузе» выяснить не удалось. Ольга Ковшарь пыталась добиться опровержений от изданий, рассказывавших об обвинениях в ее адрес, но суд дважды отклонял ее иски.
Доступ к смерти
Сложнее всего государству оказалось «зачистить» компании, которые работают не с моргами и больницами, а с так называемыми домашними смертями. Тут тоже все основано на неформальном доступе к информации. Принято считать, что обычная реклама для этого рынка не подходит, потому что мало кто думает о похоронах своих родственников заранее: судя по результатам соцопроса 2017 года, чаще всего жители Москвы старше 50 лет узнают о ритуальных компаниях, когда те звонят им сами — как-то узнав о смерти близкого человека.
Иногда (особенно часто это происходит в регионах) скорая помощь едет медленно — и сотрудник ритуальной службы приезжает раньше врачей. «Тут все зависит от профессионализма агента, — рассуждает директор одной из похоронных компаний. — Однажды наш сотрудник приехал по адресу, а человек был еще жив. В результате агент с ним по каталогу выбирали гроб, венки и остальное. Все остались довольны».
Затраты на покупку информации (в Москве — 15–20 тысяч рублей на умершего) перекладывают на клиента. Отследить, кто передает информацию, почти невозможно. «Кто имеет [к ней] доступ? Диспетчер скорой помощи, который принимает вызов, водитель и врач скорой, диспетчер полиции, дежурный ОВД, сам полицейский, диспетчер городской труповозки и два сотрудника бригады труповозки, — перечисляет глава „Ритуала“ Екимов. — Уже девять человек, если не считать их руководство, которое может наладить целую систему продажи информации». Даже в больницах сотрудники «Ритуала» сталкиваются с тем, что медсестра отделения сообщает о смерти и тут же пишет кому-то сообщение, после чего родственники усопшего приходят уже с заключенным договором.
Как показывает анализ «Медузы», уголовных дел на сотрудников скорой и полиции по факту превышения служебных полномочий и разглашения персональных данных на всю Россию заведено лишь несколько десятков. Стандартное наказание по ним — штраф.
По данным «Ритуала», в Москве услуги, связанные с похоронами (главным образом именно умерших дома), оказывают почти 500 компаний и предпринимателей. Однако, как выяснила «Медуза», многие из них связаны между собой — и образуют несколько десятков крупных неформальных холдингов.
Так, похоронами Леонида Броневого занималась компания «Дарко». Ее бывшим совладельцам и их родственникам принадлежат еще несколько похоронных бюро в Москве и Тамбовской области, а также компания, которая владеет парком катафалков. Гендиректор «Дарко» Светлана Козлова — бизнес-партнер Игоря Медведкова, который в 2013–2015 годах возглавлял московский «Ритуал».
Сама Козлова ранее возглавляла принадлежащие Медведкову компании — а ее муж был партнером Медведкова в реутовской ритуальной компании «Посбон Р». При регистрации «Посбон Р» указала тот же телефон, что четыре компании бизнесмена Сакена Корганбаева, занимающегося продажей цветов. Корганбаеву принадлежит небольшое здание в промзоне в Гольяново, где находятся офисы еще нескольких ритуальных компаний: у всех них свои сайты и телефоны, но оформляют документы все они от имени фирмы «ГСС Посбон».
В прошлом совладельцем «ГСС Посбон» был глава российского фан-клуба группы AC/DC Алексей Чуйков. Ее нынешний совладелец Андрей Бесфамильный в 2016 году судился с миграционной службой: его обвиняли в том, что он нелегально привлекал иностранных рабочих для производства гробов и ритуальных принадлежностей в Щелково. Бесфамильный сначала заявлял, что сотрудники УФМС сами привели рабочих в цех, раздали инструменты и сфотографировали. Потом позиция изменилась: по новой версии, иностранцы просто жили на предприятии, не выполняя никаких работ (другой свидетель утверждал, что мигранты пришли по объявлению о приеме на работу, а в ожидании собеседования самовольно «занялись изготовлением моделей гробов безвозмездно»). Предприниматель просил суд учесть его «плохое имущественное положение»; в результате он отделался штрафом.
В неформальный холдинг, связанный с Медведковым, по подсчетам «Медузы», входит более 30 юридических лиц. Вместе они по состоянию на начало 2018 года контролировали около 6% всех захоронений в Москве. Полный список основных игроков московского ритуального рынка, составленный «Медузой», можно посмотреть здесь.
Кусочек земли на Сейшелах
В 2016 году у традиционных похоронных компаний и холдингов появился хорошо организованный и высокотехнологичный конкурент, — по словам его представителей, он собирается делать ставку на обычную рекламу для потенциальных клиентов, а не на нелегальную покупку информации о смертях. Олег Шелягов, бывший топ-менеджер того же НПФ «Благосостояние», где работал Андрей Марсий, выкупил половину акций «Ритуал-Сервиса» — той самой компании, основанной в 1993 году женой Семена Могилевича и мэрией Юрия Лужкова, — и решил делать ритуальный бизнес по-новому.
Как рассказывает операционный директор компании Валерий Пильников, за два года с момента сделки количество заказов у «Ритуал-Сервиса» выросло с 20 до 1200 заказов в месяц. Пильников утверждает, что новый менеджмент отказался от практики покупки информации об умерших, положившись на продвижение в интернете, рекламу в районных газетах и листовки в почтовых ящиках. Для похоронных агентов компания разработала специальную цифровую платформу вроде той, что сделало «Яндекс.Такси» для водителей.
Шелягов стал широко известен в прошлом году, устроив вечеринку во Владимирском дворце в Петербурге в честь десятилетия свадьбы со своей женой Викторией. Торжество проходило в русском стиле: гостей встречали 15 балалаечников в народных костюмах. В интервью журналу Tatler, который подробно рассказывал о вечеринке, Виктория Шелягова сообщила, что у ее семьи есть «кусочек земли на Сейшелах, в глубокой старости я буду выращивать там зелень и помидоры». Согласно декларации о доходах, Олег Шелягов в 2017 году заработал всего 9,2 миллиона рублей, а его жена — 0 рублей; на двоих они владеют двумя квартирами в Москве и одним автомобилем.
Конкуренты утверждают, что «Ритуал-Сервис» также не брезгует традиционными правилами игры на рынке. В начале 2018 года поток тел, проходящих через морг Центра травматологии и ортопедии (ЦИТО), резко вырос. Ритуальные услуги в нем на тот момент оказывала компания «Бруно», созданная в январе 2017-го. Ее основатель и гендиректор Олег Пеняев одновременно являлся сотрудником «Ритуал-Сервиса» (в компании подтверждают эту информацию, но отрицают связь между собой и «Бруно») — а агенты «Бруно» представлялись клиентам сотрудниками муниципального «Ритуала», из-за чего весной 2018 года против компании возбудили уголовное дело о мошенничестве.
Теперь Шелягов собирается масштабировать свой бизнес на разные регионы России — хотя принято считать, что на похоронном рынке нет федеральных игроков, потому что он строится на связях с местными чиновниками. В начале 2018 года владелец «Ритуал-Сервиса» зарегистрировал компанию в Санкт-Петербурге, однако на рынок пока не выходил: по его словам, приходится учитывать «монополизм на этом рынке». Пока бизнесмен пытается «обкатать технологию» в других регионах — и везде его партнерами становятся влиятельные люди. В Челябинске это бывший глава местного ритуального госпредприятия; в Нижнем Новгороде — бывший вице-мэр. В Екатеринбурге Шелягов работает с Виктором Бубликом — раньше он был юристом в компаниях, связанных с организованной преступной группировкой «Уралмаш».
Глядя на успехи Шелягова, ставку на цифровые технологии начали делать и старые игроки рынка. Дети владельца холдинга «Горбрус» Юрия Манилова — Артем и Илья — создали компанию «Честный агент», которая запустила собственную IT-платформу для комплексного оказания ритуальных услуг — от транспортировки тела в морг до выбора места на кладбище. Впрочем, главное преимущество компании — все равно налаженные связи с кладбищами: «Честный агент» управляет муниципальными кладбищами в нескольких районах Подмосковья. А земля — наряду с информацией об усопших — это по-прежнему главный актив похоронной отрасли.
МОСКВА
Опекуны могил
На одной из центральных аллей Ваганьковского кладбища в Москве в 2012 году появилась могила молодой девушки Марины Красильниковой. Монумент, на котором выгравированы письма родственников покойной, занимает сразу несколько участков на пересечении двух центральных аллей. Сбоку участка стоят четыре обветшалых памятника с другими фамилиями.
Отец Марины — Сергей Красильников, один из совладельцев снесенного в 2016 году вещевого рынка около метро «Петровско-Разумовская», — получил участок земли в рамках программы «опекунства могил». Согласно изданному в 2009 году постановлению, могила может быть признана бесхозной и передана под «опеку» другому человеку. Он должен отреставрировать памятник или поставить новый; если он решит кого-то похоронить на участке, на тыльной стороне нового памятника должна быть написана фамилия покойного из прежнего захоронения. Принимает решение о передаче могилы в опекунство комиссия, состоящая из сотрудников «Ритуала» и «представителей общественности» (каких конкретно, неясно).
Эту схему придумал тот же Алексей Сулоев, когда был главой «Ритуала». За несколько лет до старта программы опекунства компания Сулоева «Спот.ру» выиграла тендер на проведение инвентаризации старых кладбищ Москвы. Когда Сулоев перешел на госслужбу, он объявил программу перерегистрации могил и выдачу электронных паспортов захоронений для родственников усопших. По его словам, это должно было помочь забывчивым людям найти могилы близких — для этого на кладбищах предполагалось установить электронные терминалы (этого так и не произошло). Если владельцы могил не успевали пройти перерегистрацию, то их могилы признавались бесхозными и могли получить «опекуна».
При Сулоеве, в конце 2000-х годов, старые кладбища начали активно переустраивать — сносить хозяйственные постройки и сужать дорожки, продавая освободившуюся землю под могилы. Большинство кладбищ не были зарегистрированы в земельном кадастре, а значит, не имели четких границ, что позволяло их администрации захватывать прилегающие земли. Так, в 2011 году природоохранная прокуратура обнаружила, что Бутовское кладбище незаконно захватило три гектара леса, на которых к тому времени было расположено 4 тысячи могил. (Конфликт урегулировали мировым соглашением.)
В 2014 году правительство Москвы лишило «Ритуал» возможности продавать земли под новые могилы, отменило программу опеки и запустило электронные аукционы по продаже земли под семейные захоронения на старых кладбищах. За несколько лет на них выставили более 2 тысяч участков. Впрочем, ажиотажа эта процедура не вызвала. Самый дорогой участок — 4 квадратных метра у входа на Троекуровском кладбище — за 4,65 миллиона рублей приобрел бывший акционер газового холдинга «Итера» Валерий Коротков. На самый дешевый лот — 0,88 квадратных метра за 24 тысячи рублей на Черкизовском кладбище у аэропорта Шереметьево — покупателей так и не нашлось.
Еще один важный ритуальный актив — торговые точки вокруг кладбищ. Как показывает расследование «Медузы», наиболее привлекательные участки для такой торговли принадлежат людям, которые аффилированы с бывшими чиновниками «Ритуала» и заведующими кладбищами.
Наибольшая торговая конкуренция — на крупнейшем кладбище Москвы, Хованском, где работает более 35 точек. Две из них принадлежат Игорю Дашдамирову, которого связывали с Солнцевской ОПГ и задерживали по подозрению в убийстве телеведущего Влада Листьева. Крупнейший же здешний торговец — «Ритуал-1», одна из старейших компаний рынка, которая до сих пор является заметным продавцом ритуальных товаров и гранитных памятников. О владельцах «Ритуал-1» известно немного. Среди них — православная меценатка Вера Слепухина и уроженец Солнцево Павел Руднев, который вместе с федеральным МВД продюсирует документальные фильмы и художественные сериалы про полицейских.
Суицид на кладбище
Ежегодно для новых захоронений Москве необходимо 5 гектаров земли. Власти решили расширить несколько существующих кладбищ — однако этот процесс идет не без затруднений. Против расширения на 43 гектара Хованского кладбища — крупнейшего в городе — выступили жители расположенных неподалеку коттеджных поселков. А против увеличения Домодедовского — подмосковные власти: они считают, что 60 новых гектаров могил привлекут слишком много птиц, которые будут мешать посадке самолетов в аэропорту Домодедово.
Сейчас правительство Москвы намерено решить проблему радикально — создав в 35 километрах от МКАД рядом с законсервированным мусорным полигоном «Малинки» второе по размерам кладбище в мире на 580 гектаров (самое большое находится в Ираке). Называться оно будет «Белые березки»; в ближайшие годы на его создание будет потрачено около 2 миллиардов рублей.
В регионах зачастую нет денег не только на создание новых кладбищ, но и на содержание действующих. В середине июня 2018 года места официально закончились на всех кладбищах Тольятти (каждый месяц в городе умирает около семисот человек). В последние годы местные жители хоронили родственников на частном кладбище, которое появилось на территории бывшего колхоза «Россия», — открыл его в 2010 году совладелец местного судоремонтного завода. Там уже расположено несколько тысяч могил — однако в начале 2018 года новые захоронения суд на этой территории запретил, мотивировав это тем, что частных кладбищ быть не должно. Мэрия Тольятти должна выкупить землю и открыть кладбище вновь, однако денег в бюджете на это пока не предусмотрено.
Сейчас единственное место в Тольятти, где можно рыть могилы, — участок на месте сгоревшего соснового бора, расположенный за оградой городского Тоазовского кладбища. Формально эта земля принадлежит лесничеству, но с начала 2010-х там хоронят людей самовольно, а в последнее время участки там начала выделять и администрация кладбища. Убирают территорию сами родственники: нанять подрядчика, чтобы, например, разгрести упавшие деревья, администрация не может — это не ее территория.
Многие жители Тольятти теперь хоронят родственников на сельских кладбищах вокруг города: неофициально это может стоить до 30 тысяч рублей (официально — бесплатно). Однако, согласно выводам депутатской комиссии Самарской губернской думы, из четырнадцати таких погостов только пять зарегистрированы в земельном кадастре. Другая альтернатива — кремация, но в Самарской области собственного крематория нет: местные похоронные компании несколько раз в неделю отправляют тела на автомобилях в Москву — в частный крематорий «Горбрус».
Попытки создать полностью частные кладбища упираются в правовую неопределенность. В начале 2010-х создать свое кладбище решил омский предприниматель Игорь Малышев, занимавшийся до того скупкой металлолома. Его компания арендовала 40 гектаров земли под Омском, официально выделенных под кладбище, обустроила участок и согласовала все документы. На въезде должен был быть построен храм; место для церкви и для кладбища освятил местный митрополит в присутствии районных чиновников. Осенью 2012 года на кладбище начали хоронить людей.
Похорон состоялось всего три — после этого деятельность кладбища была остановлена: решение о его создании отменил новый глава района. 19 ноября 2012 года администрация подала в суд иск о расторжении договора аренды, переносе уже существующих могил в другое место и приведении участка в исходное состояние. Через две недели Малышев позвонил своему партнеру и сообщил, что едет «погонять куропаток и отвезти рабочим еду и зарплату». Вместо этого он приехал на кладбище, выстрелил себе в грудь и вскоре умер в больнице. В его офисном сейфе была обнаружена десятирублевая монета и записка, адресованная главе района и фермеру, выступавшему против создания кладбища: «Забираете у меня землю, заберите тогда и жизнь».
Через несколько лет после смерти Малышева на том же месте появилось новое кладбище. Участок, где хоронят людей, принадлежит сельсовету, однако подъезды к кладбищу и здание администрации расположены на частной территории. Она теперь принадлежит омской компании «Авалон». Один из владельцев «Авалона» — Григорий Горовой, «мусорный король» Омска, контролирующий крупнейшие свалки региона.
«Дондики» против администрации президента
Во многих крупных российских городах передел ритуальных рынков еще продолжается. Иногда это происходит стремительно — в этом случае новым игрокам чаще всего требуются самые высокие покровители.
В 2016 году после серии поджогов катафалков и других нападений на конкурентов в Екатеринбурге прошел громкий судебный процесс над создателями группы ритуальных компаний, которых в прессе называли «Дондики». Их сотрудники, притворяясь работниками муниципальной похоронной службы, забирали тела умерших у родственников, а потом требовали от них деньги за проведение похорон (формально — за сопутствующие услуги вроде перевозки трупа). В ходе суда выяснилось, что обвиняемые бизнесмены были связаны как с муниципальными ритуальными чиновниками, так и с людьми, проходившими по уголовному делу так называемой Уралмашевской организованной преступной группировки.
В том же году были арестованы заведующие несколькими екатеринбургскими кладбищами. К тому, что администрация требует денег за предоставление места под могилу, внимание публики привлек Дмитрий Малышев — он дважды пытался похоронить разных друзей на разных кладбищах и дважды поднимал шум в прессе, когда ему не давали сделать это бесплатно.
Позже выяснилось, что и у самого Малышева есть интересы в похоронном бизнесе — как в его родном Пермском крае, так и в Екатеринбурге, где он возглавляет компанию «Мемори Энималс», создавшую кладбище домашних животных и колумбарий для хранения урн с прахом людей. Партнером Малышева по этому бизнесу является Ольга Курченкова — жена бывшего высокопоставленного сотрудника Ростехнадзора Константина Курченкова, который, в свою очередь, является бизнес-партнером бывшего чемпиона мира по шахматам и депутата Госдумы Анатолия Карпова (приветствия Курченкова и Карпова размещены на официальном сайте кладбища домашних животных).
Основали же компанию, которую возглавляет Малышев, другие активные игроки на екатеринбургском ритуальном рынке — владельцы группы «Вознесение» Наталья Домрачева и Алексей Анисимов. Прославилась компания, в частности, тем, что их похоронный дом перекрывал дорогу в единственный в Екатеринбурге морг судебно-медицинской экспертизы — и катафалки конкурентов «Вознесение» пропускало только за деньги. Дошло до того, что тела в морг по ночам перекидывали через забор; решать конфликт пришлось мэру города.
Алексей Анисимов стал соучредителем «Вознесения», когда ему был 21 год. Его дядя — тоже Алексей Анисимов — в тот момент работал замглавы управления внутренней политики администрации президента России, а весной 2014 года стал руководителем исполкома Общероссийского народного фронта. Судя по данным, которые выкладывала в открытый доступ хакерская группировка «Шалтай-Болтай», Анисимов-старший обсуждал работу «Вознесения» в своей переписке.
РОССИЯ
Общественник из «Оккупай-педофиляй»
С конца 2016 года в московских СМИ стало появляться необычно много статей о ритуальном бизнесе. Рен-ТВ, канал «360», «Лента.ру» и другие издания писали о «вечеринке в гробу», устроенной в морге, о гробах, выкопанных после конфликтов с ритуальщиками, и о «ямах из грязи», в которых хоронят людей в Подмосковье.
Источником всех этих новостей было общество защиты прав усопших «Верум». По словам его президента Владимира Горелова, он решил создать правозащитную организацию после того, как, подобно екатеринбуржцу Малышеву, занимаясь организацией похорон своего друга, столкнулся с «беспределом». В социальных сетях «Верум» размещает объявления о покупке видео с противоправными действиями работников ритуальных агентств; в штате организации, помимо президента, работают два юриста и пресс-секретарь, который распространяет информацию по СМИ.
По словам Горелова, зарабатывает «Верум» на юридических консультациях для людей, у которых возникли проблемы при организации похорон. Корреспондент «Медузы», побывавший в офисе «Верума», заметил там лишь несколько сотрудников ритуальных компаний, пытавшихся урегулировать ситуацию после шума в СМИ и соцсетях. «Вот с Рузы [люди] — видели, мы недавно выкладывали ролик [о них]? — объяснял Горелов. — Теперь приехали познакомиться и рассказать, как исправляются».
За полтора года работы «Верума» героями их публикаций стали почти все крупнейшие игроки похоронной отрасли Москвы и Подмосковья. К кому-то приходили проверки; по словам собеседников «Медузы», у нескольких компаний фактически рухнул бизнес. Ритуальные предприниматели, попавшие в фокус внимания «Верума», подтверждают «Медузе», что ездили к Горелову на переговоры — но не говорят, чем переговоры закончились. «У них, вероятно, очень высокая крыша, — объясняет один из них свое нежелание рассказывать подробности. — Они точно не с рынка. Мы нанимали частного детектива, чтобы узнать, кто за ними стоит».
«[Президент „Верума“] Горелов — это зиц-председатель, отставной военный с орденами, который был найден по резюме на сайтах поиска работы», — объясняет «Медузе» человек, знакомый с работой. Как выяснила «Медуза», ранее Горелов возглавлял управление по привлечению инвестиций компании «Социальная инициатива», подписывая договоры с дольщиками. Дома для них так и не были построены; пострадавшими от деятельности компании были признаны более 9 тысяч человек. Сам Горелов, владевший 4% «Социальной инициативы», проходил по уголовному делу против компании как свидетель; ее основного владельца в итоге посадили на 10 лет.
Управляет же деятельностью «Верума» совсем другой человек. До 2016 года юрлицо, которое потом станет «Верумом», называлось «Костромская общественная организация по защите прав потребителей». Ее учредили трое жителей Костромской области. Как рассказал «Медузе» один из них, несколько лет назад организация была продана москвичу по имени Денис. Несколько людей, общавшихся с «Верумом», рассказали «Медузе», что в переговорах от имени организации участвовал Денис Логинов.
Денис Логинов ранее возглавлял межрегиональное отделение движения «Реструкт», созданного неонацистом Максимом «Тесаком» Марцинкевичем. Участники движения, в частности, проводили акции «Оккупай-педофиляй» — от имени несовершеннолетних знакомились в социальных сетях с потенциальными «педофилами», а во время личных встреч избивали и запугивали, снимая это на видео и затем вымогая деньги у жертв, которые не хотели огласки. В августе 2014 года Марцинкевича осудили на пять лет колонии. Был фигурантом одного из уголовных дел и Денис Логинов — но в итоге его перевели в статус свидетеля. Несколько участников «Реструкта» рассказали «Медузе», что уже после суда они узнали: раньше Логинов работал в управлении полиции по борьбе с экстремизмом.
Многие сторонники Тесака после этого перестали общаться с Логиновым — но не все. Вместе с другими соратниками, как рассказывает один из бывших участников «Реструкта», они начали задумываться о «более легальной» сфере применения технологии, отработанной на «Оккупай-педофиляй». Для этого при участии Логинова было создано потребительское общество «Реструктуризация», — впрочем, несколько первых концепций, по словам собеседника «Медузы», не имели успеха. Проверка продуктов в супермаркетах была оперативно пресечена торговыми сетями, проект по противодействию строительным компаниям тоже не дал желаемых результатов; в 2016 году «Реструктуризация» была ликвидирована.
Вскоре «Костромское общество по защите прав потребителей» превратилось в «Верум». «Я слышал, что в последнее время они занимались темой, связанной с ритуалкой», — говорит бывший участник «Реструкта». Три представителя похоронной индустрии опознали Дениса Логинова по фотографии как человека, участвовавшего в переговорах в офисе «Верума». Аватар Логинова в фейсбуке снят в переговорной организации; бывший лидер «Реструкта» также размещал свои фотографии на фоне стенда «Верума» на похоронной выставке «Некрополь». Новости из жизни «Верума» регулярно появляются в сообществе «Руки прочь от Тесака» во «ВКонтакте», есть такие постыи на странице самого Марцинкевича. Несколько знакомых Логинова и человек, которого он приглашал на работу в «Верум», подтвердили, что именно Логинов — идеолог организации.
«Медуза» отправила Денису Логинову вопросы в фейсбуке, после чего президент «Верума» Горелов прислал на оставленный корреспондентом номер телефона SMS о том, что готов предоставить всю необходимую информацию об организации. Позже «Медузе» перезвонил и сам Логинов — он заявил, что готов дать любую информацию о ритуальном рынке, но попросил не упоминать его имя в контексте «Верума».
Основная цель «Верума» — стать всероссийским общественным контролером ритуального бизнеса: об этом говорит и знакомый Логинова, и общавшиеся с «Верумом» бизнесмены. Владимир Горелов и его коллеги участвуют практически в каждом мероприятии, посвященном проблемам похоронной индустрии. Дважды они были инициаторами обсуждения нового закона «О погребении и похоронном деле», который уже более пяти лет готовится в федеральном министерстве строительства и ЖКХ.
Новый закон, по словам чиновников, должен регламентировать работу похоронных служб, создать для них критерии и реестры, агентам будет запрещено приходить в квартиры без вызова родственников покойного, а также работать на территории медицинских учреждений и моргов; нарушителей будут заносить в черный список. Предусмотрен также контроль индустрии общественными организациями.
Денис Логинов — сын замглавы аппарата правительства РФ Андрея Логинова, который отвечает за обеспечение законотворческой деятельности. Два собеседника «Медузы» в ритуальной отрасли рассказывают, что начиная с осени 2017 года Андрей Логинов лоббировал скорейшее принятие нового закона о погребении, подготовленного Минстроем. Жена Андрея Логинова Светлана в тот момент возглавляла Центральный научно-исследовательский и проектный институт Минстроя, а руководителем министерства был его хороший знакомый Михаил Мень.
Судьба законопроекта на данный момент неясна. Индустрия изменения не приветствует: как сообщается в резюме исследования, проведенного в 2017 году по заказу правительства Москвы, директора ритуальных компаний «призвали с осторожностью внедрять любые нововведения в области похоронного дела, так как инновации в этой отрасли в Западной Европе ускорили конец традиционного общества, сопровождающийся распадом таких структур, как семья». Проводившим анализ самого проекта нового закона сотрудникам федерального Минэкономразвития ритуальные предприниматели заявили, что он не решит существующих на рынке проблем, зато законодательно зафиксирует положение существующих монополистов.
Одним из опрошенных был Алексей Семенов — он владеет похоронной компанией в городе Тихвине в Ленинградской области. По словам Семенова, в 2017 году местная администрация передала городское кладбище в управление компании «Арт Стоун Мастер», которая сразу повысила цены в несколько раз — и которая входит в холдинг Игоря Минакова, контролирующий практически всю ритуальную индустрию Петербурга.
«С принятием нового закона эта фирма станет монополистом во всем, — утверждает Семенов. — Люди уже сейчас стараются хоронить [близких] в деревнях, а в скором будущем им придется [делать это] у себя в огородах».
Корреспондент отдела расследований «Медузы» Иван Голунов